Смерть идет по пятам (ЛП)

— Чем могу быть полезен? — спросил он, добавляя лед в мартини-шейкер.

Терпеть не могу избитые фразы, типа: «Не видел вас целую вечность» или «Чем могу быть полезен?», но после холодного приема, оказанного мне его женой, сам он показался мне вновь обретенным братом.

— Не откажусь от мартини, — произнес я. — Может быть, помочь?

— Ну что вы. Я это делаю за считанные секунды.

Когда он манипулировал шейкером, я обратил внимание на его длинные руки. Удивительно мощные руки, чего совсем нельзя было сказать ни о чем ином. На ногтях была краска… следы профессии.

Элли Клейпул представила меня затем своему брату, который спрятался от нас в алькове, в противоположном конце гостиной. Он был очень похож на сестру, только года на два постарше. Симпатичный парень, в твидовом костюме.

— Рад с вами познакомиться, Сарджент. Вот роюсь у Розы в книгах. У нее есть просто чудесные вещи, жаль, что она сама — можно сказать, неграмотна.

— А почему бы тебе не позаимствовать их? — с улыбкой спросила Элли, обращаясь к брату.

— Возможно, я так и сделаю.

Они украдкой взглянули друг на друга — черта, характерная для замужних пар, но как-то не подходившая для брата и сестры.

Затем, вооруженные мартини, мы присоединились к писательнице. Все опустились в кресла у камина, за исключением мистера Брекстона, который застыл в дальнем конце комнаты. Даже не бросая взгляд в прошлое, можно с уверенностью сказать, что в тот вечер в атмосфере чувствовалось какое-то ожидание, странная напряженность, как во время затишья перед грозой.

Я беседовал с Мэри Уэстерн Ланг, сидевшей по правую руку от меня на диванчике. Поинтересовавшись, давно ли она обосновалась в Истхэмптоне, я окинул взглядом всю комнату, одновременно прислушиваясь к другим разговорам. Внешне все казалось нормальным. Клейпулы оживленно спорили с Брекстоном по поводу живописи. Никто не обращал никакого внимания на миссис Брекстон. Все делали вид, что ее просто не замечают. На самом же деле что-то было не так. Скорее всего, на это меня настроил разговор с миссис Вииринг, хотя сейчас я абсолютно уверен, что все равно почувствовал бы это, даже если б она не предупредила меня.

Мэри Уэстерн Ланг щебетала, не умолкая ни на секунду. Голос у нее был резкий, бабский, но не громкий. Учитывая размеры ее фигуры, можно было ожидать, что голос у нее, как иерихонская труба, а на самом деле, несмотря на резкость, он был достаточно слабым, и, чтобы разобрать то, что она говорит, мне пришлось даже наклониться… Это ей ужасно понравилось, и она кокетничала, как взбалмошная, легкомысленная девчонка.

— Как пришел Эйзенхауэр, так все изменилось! «Интересно, что изменилось?»- удивленно подумал я, так как не слышал начала ее разговора.

— Все течет, все изменяется, — глубокомысленно изрек я, надеясь попасть в струю. Так и произошло.

— Какой вы умница!

Она посмотрела на меня слегка выпученными глазками. Ее огромное, как у младенца, лицо светилось счастьем и было гладким, как поверхность обратной стороны детского тельца…

— Вот и я так всегда говорю. Вы впервые в этих краях, да? Я ответил, что в детстве почти всегда проводил здесь лето.

— Так, значит, вы — старожил!

Непонятно почему, эта новость доставила ей огромное удовольствие. Она даже постаралась схватить рукой мое левое колено, и я чуть было не вскочил. Терпеть не могу, когда ко мне прикасаются, за исключением определенных ситуаций, конечно. К счастью, похоже, она не смотрела на меня, когда осуществляла свою неуклюжую попытку. Все свое внимание она целомудренно обратила на свои алые коленки или, возможно, на складку между ними.

Я умудрился после нескольких крайне эксцентричных замечаний оторваться от нее и, пообещав принести ей коктейль, прошел к бару. Когда я наливал разбавленные водой остатки мартини в свой бокал, ко мне неожиданно подошла миссис Брекстон.

— Сделайте мне тоже один, — произнесла она едва слышно.

— Да? Ради Бога. Вам сухой?

— Все равно какой.

Она бросила взгляд на мужа, сидевшего спиной к нам. Он о чем-то спорил и энергично жестикулировал. Ее лицо ничего не выражало, но я чувствовал, как от нее исходит какой-то холод, как от трупа, когда окоченение уже наступило.

Я быстро сделал для нее коктейль и еще один для Мэри Уэстерн Ланг. Не сказав даже «спасибо», миссис Брекстон присоединилась к группе, сидевшей у огня. Разговаривала она, насколько я помню, только с мисс Клейпул, совершенно игнорируя при этом мужчин, продолжавших спорить.

Поскольку примоститься больше было негде, я вынужден был вернуться к обществу мисс Ланг, которая сделала несколько глотков мартини, с удовольствием причмокивая губами, к которым прилип длинный платиновый волос.

— Я всегда предпочитала только джин, — сказала она, отставив почти нетронутый коктейль. — Я даже помню, как мои старшие братья делали его в ведрах! — И она разразилась смехом при мысли о том, что, какой бы крохой она ни была, она прекрасно помнила времена сухого закона.

Затем я понял, почему она стала известной писательницей.