Смерть и воскрешение патера Брауна (сборник)

– Странная история, – произнес Бирн, когда сыщик и прочие исчезли на тропинке, ведущей в город.

– Да, – сказал патер Браун. – Все это не наше дело, но я хотел бы обсудить с вами кое-что. Давайте постоим здесь немного.

Бирн согласился. Наступило молчание, потом репортер внезапно сказал:

– Думаю, вы имели в виду Хорна, когда сказали, что кое-кто говорит не все, что ему известно.

– Нет, – ответил священник, – я имел в виду молчаливого мистера Поттера, секретаря преждевременно оплаканного мистера Гидеона Уайза.

– Знаете, когда Поттер в первый раз заговорил со мной, я решил, что он сумасшедший, – сказал Бирн, – но я никогда не мог вообразить, что он преступник. Он болтал что-то о холодильнике…

– Да, я предполагал, что он кое-что знает, – задумчиво промолвил патер Браун. – Но я никогда не утверждал, что он причастен к этому делу… Меня волнует, насколько силен старик Уайз, чтобы без посторонней помощи выбраться из пропасти.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил удивленный репортер. – Разумеется, он выбрался из пропасти, ведь мы видели его.

Священник не ответил на вопрос и внезапно спросил:

– Что вы думаете о Хорне?

– Как вам сказать… Его, в сущности, нельзя назвать преступником, – ответил Бирн. – Он не похож ни на одного преступника, с которым мне приходилось встречаться. Я имею некоторый опыт в этой области.

– А я никогда не считал его никем иным, – спокойно сказал священник. – Пожалуй, вы знаете больше моего о преступниках. Но есть другая категория людей, которая знакома мне лучше, чем вам или даже Нэрсу. Мне приходилось иметь дело с очень многими ее представителями.

– Другая категория людей? – изумленно переспросил Бирн. – Какая же?

– Кающиеся, – ответил патер Браун.

– Я вас не совсем понимаю, – промолвил Бирн. – Вы хотите сказать, что не верите в его преступление?

– Я не верю в его покаяние, – заявил патер Браун. – Я слышал на своем веку много исповедей, и ни одна из них, если только она была искренна, не была похожа на его исповедь. Его покаяние было романтично. Вспомните, что он говорил о клейме Каина. Это взято из книг. Ни один человек на свете, впервые совершивший преступление, не станет так себя вести. Представьте себе, что вы – приказчик или конторщик и что вы в первый раз в жизни украли деньги. Неужели вам тут же придет в голову, что вы совершили преступление, достойное Вараввы? Или предположите, что вы в припадке слепого гнева убили ребенка. Станете ли вы искать исторические параллели и отождествлять ваш поступок с деянием иудейского царя Ирода? Поверьте мне, современные преступления слишком прозаичны и носят слишком частный характер. А почему он вдруг ни с того ни с сего заявил, что не предаст своих товарищей? Ведь этим самым он уже предал их. Никто не просил его предавать или выдавать кого бы то ни было. Да, я знаю, он был неискренен, и я бы не отпустил ему грехи. Хорошо бы мы выглядели, если бы нам приходилось отпускать людям грехи, которых они не совершали.

Патер Браун отвернулся и уставился в морскую даль.

– Но я не понимаю, куда вы клоните! – вскрикнул Бирн. – Какой смысл бродить вокруг да около с подозрениями, когда сам Уайз простил его? Так или иначе, Хорн вылез из этого дела. Он чист!

Патер Браун резко развернулся со скоростью волчка и в каком-то непомерном и неожиданном волнении ухватил своего собеседника за лацкан пиджака.

– То-то и оно! – воскликнул он возбужденно. – Он чист! Он вылез из этого дела! Потому-то он и есть ключ ко всей загадке!

– Ради бога, яснее! – простонал Бирн.

– Да, да, – повторил священник. – Он замешан в этом деле именно потому, что непричастен к нему! Это и есть объяснение!

– Нечего сказать, исчерпывающее объяснение! – возбужденно заметил журналист.

Они несколько секунд молча созерцали ночное море. Потом патер Браун весело сказал:

– Давайте вернемся к холодильнику. Вы все с самого начала пошли по тому неправильному пути, по которому постоянно идут все газеты и все общественные деятели. Вы априори решили, что в наше время ни с чем не нужно бороться, кроме социализма. Все это дело не имеет ничего общего с социалистами. Они в лучшем случае играют здесь роль ширмы для настоящих преступников.

– Не понимаю, как это может быть? – воскликнул Бирн. – Три миллионера убиты в одну ночь…

– Нет! – сказал священник звонким голосом. – Это не так! В этом-то и вся соль! Убиты не три миллионера, а два. Третий миллионер живехонек. И этот третий миллионер навсегда избавился от угрозы, которая была высказана ему в вашем присутствии в самых изысканных выражениях во время беседы, имевшей, по вашим словам, место в отеле. Гэллоп и Стейн угрожали упрямому ветхозаветному старику, что, если он не войдет с ними в компанию, они заморозят его. Вот откуда идет «холодильник»!

Он подождал несколько секунд, потом продолжал: