Смерть Богов (Юлиан Отступник)

Крики воинов за полотняною стеною палатки становились все громче и громче; мятежный гул их приближался, как будто летела буря по верхушкам леса.

– Пусть покричат, – произнес Юлиан спокойно. – Бедные, глупые дети! Куда они хотят уйти от меня? Слышите? Вот зачем я сжег корабли – надежду трусов, убежище ленивых. Теперь нам уже нет возврата. Свершилось. Нам нечего ждать, кроме чуда! Теперь вы связаны со мной на жизнь и смерть. Через двадцать дней Азия – в руках моих. Я окружил вас ужасом и гибелью для того, чтобы вы победили все и сделались подобными мне. Радуйтесь! Я поведу вас, как бог Дионис, через весь мир, – вы победите людей и богов, и сами будете, как боги!..

Едва он произнес последние слова, как по всему войску раздался крик ужаса:

– Горят! Горят!

Полководцы бросились вон из шатра. За ними – Юлиан. Они увидели зарево. Виктор в точности исполнил приказание владыки. Флот охвачен был пламенем. Император любовался им с тихой и странной улыбкой.

– Кесарь! Да помилуют нас боги, – он убежал!..

С этими словами один из центурионов бросился к ногам Юлиана, бледный и дрожащий.

– Убежал? Кто? Что ты говоришь?..

– Артабан, Артабан! Горе нам!.. Он обманул тебя кесарь!..

– Не может быть!.. А слуги его? – пролепетал император чуть слышно.

– Только что в пытках признались, что Артабан не сатрап, а сборщик податей в Ктезифоне, – продолжал центурион. – Он придумал эту хитрость, чтобы спасти город и предать тебя в руки персов, заманив в пустыню; он знал, что ты сожжешь корабли. И еще сказали они, что Сапор идет с несметным войском…

Император бросился к берегу реки навстречу полководцу Виктору:

– Гасите, гасите, гасите! Скорее!

Но голос его замер, и, взглянув на пылающий флот, он понял, что уже никакие человеческие силы не могут остановить огня, раздуваемого сильным ветром.

В ужасе схватился он за голову и, хотя ни веры, ни молитвы уже не было в сердце, поднял глаза к небу, как будто все искал в нем чего-то.

Там бледные звезды мерцали сквозь зарево.

Войско все грознее волновалось и гудело.

– Персы подожгли! – вопили одни, простирая руки к пылавшим кораблям – своей последней надежде.

– Не персы, а сами полководцы, чтобы заманить нас в пустыню и покинуть! – безумствовали другие.

– Бейте, бейте жрецов! – повторяли третьи. – Жрецы опоили кесаря и лишили его разума!

– Слава августу Юлиану Победителю! – восклицали верные галлы и кельты. – Молчите, изменники! Пока он жив, нам нечего бояться!

Малодушные плакали:

– На родину, на родину! Мы не хотим идти дальше, не хотим в пустыню. Мы не сделаем больше ни шагу, упадем на дороге. Лучше убейте нас!

– Не видать вам родины, как ушей своих! Погибли мы, попали к персам в ловушку!

– Да разве вы не видите? – торжествовали галилеяне. – Бесы им овладели! Нечестивый Юлиан продал им душу свою, и они влекут его на погибель. Куда может привести нас безумец, одержимый бесами?..

А в это время кесарь, ничего не видя и не слыша, как в бреду, шептал про себя с бледной, блуждающей и рассеянной улыбкой:

– Все равно, все равно… Чудо совершится! Не теперь так потом. – Я верю в чудо!..

XVII

Это был первый ночлег отступления на шестнадцатые календы июня.

Войско отказалось идти дальше. Ни мольбы, ни увещания, ни угрозы императора не помогали. Кельты, скифы римляне, христиане и язычники, трусливые и храбрые – все отвечали одним криком: «Назад, назад!»

Военачальники тайно злорадствовали; этрусские авгуры явно торжествовали. После сожжения кораблей восстали все. Теперь не только галилеяне, но и поклонники олимпийцев были уверены, что над головой императора тяготеет проклятие, что Евмениды преследуют его. Когда он проходил по лагерю, разговоры умолкали – все боязливо сторонились.

Книги сибилл и Апокалипсис, этрусские авгуры и христианские прозорливцы, боги и ангелы соединились, чтобы погубить Отступника.

Тогда император объявил, что он поведет их на родину через провинцию Кордуэну, по направлению к плодородному Хилиокому. При таком отступлении сохранялась, по крайней мере, надежда соединиться с войсками Прокопия и Себастиана. Юлиан утешал себя мыслью, что он еще не выходит из пределов Персии и, следовательно, может встретиться с главными силами царя Сапора и одержать такую победу, которая все поправит.

Персы более не появлялись. Желая перед решительным нападением истощить римское войско, они подожгли богатые нивы с желтевшим, спелым ячменем и пшеницей, все житницы и сеновалы в селениях.

Солдаты шли по мертвой пустыне, дымившейся от недавнего пожара. Начался голод.

Чтобы увеличить бедствие, персы разрушили плотины каналов и затопили выжженные поля. Им помогали потоки и ручьи, выходившие из берегов вследствие краткого, но сильного летнего таяния снегов на горных вершинах Армении.