Смерть Билингвы

— Мы начнем через час. Публика любит передачи, в которых участвуют дети, но снимать их — жуткая морока. Ничего не поделаешь, много времени пропадет впустую, придется по несколько раз повторять каждую сцену и смириться с тем, что шестьдесят сопляков почти невозможно заставить сидеть спокойно.

При этих словах мимо него промчались трое мальчишек и едва не сбили с ног. Глаза Наксоса злобно сверкнули.

— Я не хочу, чтобы они тут носились туда-сюда, пока мы устанавливаем камеры. Оборудование стоит бешеных денег. Делайте, что хотите, но чтобы они тут больше не бегали. Они должны выглядеть ослабленными! — крикнул Наксос одной из девчонок-медсестер. Та сразу напустила на себя озабоченный вид. Телевизионщики в считанные минуты установили камеры, прожектора, контрольные экраны и микрофоны. Дети внезапно успокоились и, как зачарованные, стали следить за происходящим. Четверо рекламодателей вместе с ведущим попивали кофе, Каролина, сидя на кровати и держа на коленях кудрявую девочку, проверяла микрофоны. Моктар с мрачным видом наблюдал за всей этой суетой из дальнего угла, и меня вдруг охватила острая жалость к этому человеку, который навсегда лишился всего самого дорогого в жизни.

Ведущий собрал весь отряд и объяснил, что будет дальше.

— Съемки пройдут в три этапа: сначала выступлений Каролины, дети должны будут подпевать и хлопать в ладоши. Вторая часть — ваш выход с подарками. Третья — дети благодарят рекламодателей. Нам нужно будет отснять примерно час, потом добавятся рекламные ролики, в общей сложности получится полуторачасовая программа, которую покажут в начале новогоднего вечера. Вы будете делать вид, как будто сегодня канун Нового года, и говорить «добрый вечер», даже если на дворе полдень. Вопросы есть?

— А во втором отделении будут голые танцовщицы? — спросил Дирк.

Все засмеялись, и только Моктар сохранил свое мрачное выражение.

52

Бомба разорвалась в то самое мгновение, когда господин Спиннинг из компании «Процессоры Спиннинг» поднял крышку унитаза, собираясь пописать. Как сработало устройство, стало известно гораздо позже, когда закончилось расследование. Это была ловко продуманная система, одновременно очень простая и практически не поддающаяся обнаружению. Запас взрывчатки был просто огромен. Организаторы взрыва шутить явно не собирались. К счастью, туалеты располагались довольно далеко от съемочного павильона, их на скорую руку соорудили в заброшенных стойлах, где проще всего было провести некое подобие канализации. Но, как бы то ни было, все, кто находился в радиусе тридцати метров, получили более или менее тяжелые ранения. Поскольку взрыв произошел за пять минут до начала съемок, когда большая часть отряда «Осенний дождь», с ними господа Боун, Стор и Спиннинг, а также Наксос, Каролина, одна медсестра и шесть телевизионщиков благоразумно отправились опорожнить мочевой пузырь, результатом его стала настоящая бойня. Господину Боуну в бедренную артерию попал осколок стекла, господину Стору в живот вонзился кусок раскаленного металла, медсестру отбросило на старую сельскохозяйственную машину, и та разрубила ей надвое спинной мозг, а шестеро техников, которые дожидались своей очереди, чинно выстроившись гуськом возле канистры с растворителем, получили ожоги: кто рук, кто ног, а один бедняга был обожжен от колен до макушки. Тяжелая дверь сорвалась с петель и пролетела несколько метров, пока не врезалась в Наксоса, сломав ему несколько ребер и плечо, а неизвестно откуда взявшаяся мотыга, летя на полной скорости, ударила по лбу Каролину, которая тут же потеряла сознание. Человек двадцать из «Осеннего дождя» рассказывали друг другу дурацкие анекдоты, стоя под навесом из стекла и кованого железа, и попали под смертоносный поток острых, как лезвие бритвы, стеклянных осколков. Наконец, господина Спиннинга в одно мгновение разнесло на мелкие кусочки, он просто испарился, так и не успев пописать.

Оставшимся в студии счастливчикам, среди которых был и я, показалось, что в нескольких метрах от нас разбился тяжелый транспортный самолет. Мы вышли на улицу, за нами увязалось несколько насмерть перепуганных грохотом детей, и перед нами предстало все это месиво из трупов и раненых.

Снег порозовел от воды и крови. Мы нашли двух оставшихся в живых рекламодателей, Наксоса, который был наполовину в отключке из-за переломов, Каролину, скрючившуюся на сугробе, стонущих телевизионщиков и окровавленных ребят из «Осеннего дождя» с глубокими резаными ранами. Немного поодаль лежал Моктар, тоже без сознания. Я подбежал к нему, увидел, что его правая нога нелепо выгнута, а из носа сочится кровь. Но он еще дышал. Я не знал, что делать/Оставалось всего несколько парней из «Осеннего дождя»., таких же тормозных, как Дирк, телеведущий, который пребывал в полнейшем шоке, двое техников, четыре или пять медсестер на грани нервного срыва, да человек шестьдесят детей, поднявших дикий ор при виде раненых.

Я никогда не любил командовать. Я по натуре не вожак, но в тот момент мне стало ясно, что выбора у меня нет.