Смерть автора

Он нагнулся и вытащил из зарослей можжевельника предмет, заставивший меня вздрогнуть. Это была корзинка с двумя беспородными щенками, белыми и мохнатыми. Что-то приковало меня к месту; не в силах пошевелиться, я наблюдал за его действиями, и за щекой у меня застрял кусок непрожёванного печенья. Приподняв решётку, Мирослав ловко выхватил одного щенка и, держа его на весу за хвост, взял в правую руку тесак. В одно мгновение он подбросил щенка в воздух и отсёк ему голову.

Окровавленная тушка шлёпнулась на газон в каких-то трёх ярдах от меня. Тошнота подкатилась к моему горлу, я усилием воли заставил себя проглотить печенье, чтобы не подавиться. Мирослав стоял, спокойно и насмешливо улыбаясь, всё ещё держа клинок, испачканный кровью. Наклонив голову набок, он произнёс:

— Ваша очередь, мистер Уэллс. Покажите, что вы умеете.

Пот залил мне спину; я лихорадочно соображал, как избавиться от омерзительного предложения. Выдавливая, как из тюбика, остатки любезности, я выговорил:

— Благодарю, мистер Эминович, но я не рискую повторять после вас. Бессмысленно с моей стороны пытаться вас превзойти во владении холодным оружием.

Он засмеялся — смехом, от которого мурашки забегали по коже, — перебросил нож в левую руку, вынул второго щенка и тем же движением рассёк его на лету. Меня мутило; но всё-таки я отметил, что он одинаково владеет и правой рукой, и левой. Стараясь не глядеть на собачьи головы на траве, я сделал большой глоток из чашки, чтобы подавить дурноту. Мирослав подошёл ко мне.

— Возьмите его себе, — сказал он, — это подарок.

Он протянул мне нож вместе с ножнами. Я не знал, что делать. Это была дорогая вещь, которой я не мог принять; к тому же на лезвии всё ещё оставалась кровь. Я пробормотал:

— Благодарю, но я не могу…

— Отказываться невежливо, — вкрадчиво сказал Мирослав, — боярин делает подарок.

Он вдвинул нож в ножны и положил его мне на колени.

— Большое спасибо, — на пределе собственной учтивости выговорил я. Запах ванильного крема, стоявшего на столе, был для меня невыносим. — Мистер Эминович, я буду ещё более благодарен, если вы покажете мне выход.

— С удовольствием, — промолвил Мирослав.

Когда мы покинули ужасный газон, я собрался с силами. просить его:

— Зачем вы это сделали?

— Вы сами об этом просили, — прищурился Мирослав.

— Я? Просил вас? Не сочиняйте.

— Вы хотели узнать, кто я. Я ответил на ваш вопрос, причём средствами не литературы, а самой жизни. И не моя вина, что вы не пожелали прежде закончить чаепитие, сказав, что одно другому не помешает.

— Сейчас я прошу только об одном — дайте мне уйти.

— Пожалуйста, — презрительно ответил Мирослав.

Меня и до сих пор ещё мутит; едва я вышел из сада Моппера, как тут же меня вывернуло на тротуар. Подаренный мне нож я вымыл, но у меня не достало сил повесить его на стену, и я убрал его подальше с глаз долой. Господи, чего стоит всё то, во что я верю, и какой смысл во всём, с чем я столкнулся? Сейчас у меня единственное желание — поскорее забыть всё это.

Из Times от 21 мая 1913 года

На студии «Золотой Парнас» продолжаются съёмки «Мирослава боярина» по одноимённому роману Алистера Моппера. Большую эксцентричность проявляет Имре Микеш, или «Блестящий мадьяр» — звезда картины. Он настолько вжился в образ Мирослава, что одевается теперь только в чёрное, не исключая и белья, и выходит на улицу, запахнувшись в широкий чёрный плащ. Он также взял себе привычку повторять всем подряд: «Вы ещё придёте ко мне пить чай». Режиссёр в восторге от этой фразы; к сожалению, кинематографическими средствами её нельзя показать иначе как в виде надписи на экране. Некоторые трудности представляет поведение других актёров, начавших выказывать суеверные опасения на съёмках. Так, Лилиана Грей, занятая в роли Белинды, отказалась сниматься лёжа в гробу, в результате чего «Золотому Парнасу» пришлось увеличить её гонорар. Подобные происшествия затягивают съёмку фильма, который, надо полагать, будет выпущен на экраны в августе.

Из Times от 31 мая 1913 года

Вчера, 30 мая с. г., в Лондоне состоялось подписание мирного договора между Османской империей и участниками коалиции, которого дожидалась вся Европа вот уже два года. По договору, большая часть европейских владений империи разделяется между балканскими странами-победительницами и их союзниками. Пока ещё не вполне ясен статус Албании, получившей независимость лишь в прошлом году; имеется также ряд территорий, являющихся спорными, как-то: Добруджа с её угольным бассейном, земли в среднем течении Дуная и др.; но решение всех этих вопросов — дело ближайшего времени.

Это означает, что де-факто Османская империя прекращает своё существование; вопрос в том, сколько она ещё протянет номинально. Следующей задачей балканских народов, освободившихся после долгих веков турецкого угнетения, будет политическое переустройство по образцу европейской цивилизации, которое уже не за горами.