Смерть, а потом? (ЛП)

То же самое и в других ситуациях, например, с жертвами несчастных случаев или насилия. Они тоже должны закончить свой срок жизни, и о них мы сможем аналогично поговорить в другой раз. Здесь достаточно отметить, что и для хороших, и для плохих людей ментальная позиция в момент смерти полностью изменяет их последующее положение. Они также должны ждать в “стране желаний”, пока их волна жизни не пройдёт и не достигнет своего назначенного берега. Они ждут, погружённые в сон, умиротворяющий и блаженный, или, наоборот, в соответствии с их ментальным и моральным состоянием, до неотвратимого часа, но почти освобождённые от дальнейших материальных искушений и, вообще говоря, неспособные (кроме как в момент реальной смерти) к контактам с человечеством, хотя и не полностью вне возможной досягаемости высших форм “проклятой науки”, некромантии. Вопрос — очень серьёзный; совершенно невозможно кратко объяснить, как будут различаться посмертные состояния в случае: (1) человека, который сознательно отдаёт (а не просто рискует) свою жизнь из альтруистических побуждений в надежде на спасение жизни других, и (2) того, кто сознательно жертвует своей жизнью из эгоистичных побуждений, в надежде избежать испытаний и неприятностей, которые ожидают его. Природа или провидение, судьба или бог — просто саморегулирующаяся машина, и на первый взгляд, кажется, что результат должен быть идентичным в обоих случаях. Но, хотя это и машина, мы должны помнить, что машина sui generis (уникальная — лат.) —

Он из себя простёр
Для правды и неправды сеть вечную,
Нежнейший трепет чувствуя всегда
Её тончайших нитей.

Машина, по сравнению с настройкой и совершенной чувствительностью которой высочайший человеческий интеллект — всего лишь грубая топорная репродукция.

И мы должны помнить, что мысли и мотивы есть программа, и временами удивительно мощная программа, силу которой мы только начинаем постигать, например, понимая, почему герой, жертвуя своей жизнью по чисто альтруистической причине, превращает свой трагический конец в приятный сон, где

Все его желанные и все его любимые
С радостными улыбками — вокруг него,

чтобы проснуться в активном или объективном сознании, возродившись в “стране счастья”, в то время как бедный, несчастный и дезинформированный смертный, стремясь избежать судьбы, эгоистично разрывает серебряную нить и разбивает золотую чашу (“золотая чаша” — эфирный двойник, прим. пер.) и оказывается вполне живым и всё сознающим, преисполненным всеми злыми стремлениями и желаниями, отравлявшими его земную жизнь, без тела, необходимого для их удовлетворения, и способным лишь к такому частичному облегчению, как более или менее опосредованное удовольствие, и только за счёт окончательного и полного разрыва со своим шестым и седьмым принципами и затем закономерного окончательного уничтожения после, увы! длительного периода страдания.

Не следует полагать, что нет никакой надежды для этого класса — психически нормальных, сознательных самоубийц. Если, стойко неся свой крест, он терпеливо переносит свое наказание, борется с чувственными склонностями, всё ещё во всей их силе живущими в нём, тем не менее, конечно, каждая пропорционально степени потакания ей в земной жизни — если, мы говорим, что он переносит это кротко, никогда не позволяя себе соблазниться здесь или там незаконным вознаграждением нечестивых желаний — то когда пробьёт назначенный ему смертный час, его четыре высших принципа воссоединятся, и при заключительном разделении может всё завершиться благополучно, и он перейдёт к периоду “беременности” и последующим событиям”.