Смерш в бою

Шуреповым срочно была организована розыскная группа. Она выехала к месту последней диверсии — подрыва грузовика. При опросе водителя, к счастью оставшегося живым, оперативники получили конкретную информацию. После взрыва шофер заметил, как в густолесье метнулся неизвестный солдат. По указанию подполковника было организовано оцепление участка леса. Через несколько часов поиска были задержаны двое военнослужащих с вещмешками, наполненными опасными «игрушками».

При появлении двухметровой фигуры Шурепова диверсанты «заговорили» и сознались, что являются выходцами абверовской школы «Марс». Они сообщили подробности запасного канала связи со своим руководством через резидента Абвера в Риге. Указали место тайника, где спрятали оружие, взрывные заряды и дали приметы на других диверсантов, которые вскоре были задержаны смершевцами…

* * *

В одном из выступлений перед слушателями Высшей школы КГБ начальник ее 1-го факультета генерал-лейтенант Н. И. Железников в 1966 году (автор книги присутствовал на этой беседе) рассказывал о боевых буднях Управления военной контрразведки «СМЕРШ» 2-го Прибалтийского фронта, руководителем которого он в то время был. Он, в частности, осветил подробности одной операции против диверсионной «Абверкоманды-212», созданной при штабе 16-й армии вермахта.

— План захвата, — говорил Железников, — мне доложил подполковник Шурепов. Кстати, он был опытный розыскник. Мы ему поручили захватить вражескую разведшколу. Но к моменту начала операции она была пуста — улепетывало войско полковника Хельмута Хоссельмана всегда раньше и быстрее, чем отступали регулярные войска. Прикрывал он подобные действия необходимостью сохранения секретов особой важности. Однако моего подчиненного подполковника Шурепова это не смутило. Он скрупулезно стал обследовать помещения школы, понимая, что не сказали абверовцы, должны поведать стены, столы, черновики, бухгалтерские бумаги и прочий «хлам». Вскоре это информационное «вторсырье» подсказало военным контрразведчикам, что через эту школу прошло более 5000 радистов, диверсантов и террористов.

В ходе этого разбирательства Шурепов вышел на местного фотографа, у которого из-за разгильдяйства Хоссельмана сохранилось более двухсот негативов выпускников-радистов.

Когда мне об этом доложил Шурепов, я подумал, вот уж верно, кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует. По фотографу была подготовлена ориентировка со списками и фотоальбомом на выпускников школы, вокруг которой развернулась большая поисково-розыскная работа. В ходе ее осуществления был задержан резидент, оказавшийся… женщиной-испанкой, заброшенной в Ригу еще в конце 30-х годов…

Железников охарактеризовал Шурепова оперативно грамотным, предельно внимательным к оперсоставу руководителем, терзаемым поисками пропавшей семьи. После завершения Курляндской операции и освобождения советскими войсками Прибалтики Шурепов так и не смог вырваться в Литву, к месту прежней службы.

* * *

Заканчивалась война. В пылу контрразведывательной работы Шурепов все чаще и чаще мысленно обращался к семье. После освобождения Прибалтики он прикладывает максимум усилий через коллег-чекистов выяснить истинную судьбу семейства. Приходили разные ответы: в одних говорилось, что жена была арестована немцами и содержалась в Мариямпольской тюрьме, а потом была угнана на работы в Германию, в других указывалось, что она расстреляна, в третьих констатировалось, что детей фашисты вывезли и определили в приют… Были и сплетни с окраской грязных инсинуаций.

Все это надо было пережить мужу и отцу. Вскоре Шурепов побывал в предвоенном гарнизоне. От дома осталась только наполовину разрушенная печная труба, а вместо песочницы, где когда-то играли дети, зияла глубокая воронка. Но война продолжалась. И вот уже огненно-кровавый вал наступающей Красной Армии покатился по землям Третьего рейха. Немцы нехотя, отчаянно сопротивляясь, откатывались к Берлину.

* * *

Гумбиннен. Это слово вписано кровью воинов Русской армии в сражениях Первой мировой войны, — вписано в анналы отечественной и мировой истории. Здесь шли тяжелые бои с германскими и австро-венгерскими войсками. И вот через тридцать лет на Гумбинненском танкоремонтном заводе пришлось трудиться «остарбайтерам», среди которых была «иностранная рабыня» Шурепова Александра. Каждое поступление подбитых немецких танков являлось для восточных работников радостным событием.

У нее постоянно зрели планы побега, — и вот этот день настал.