Смерш и ГРУ посвящается

Следствие по этому делу велось почти два года. Наконец, дивизионный суд — военный трибунал в Лозанне 17 июня 1977 года вынес вердикт — Жан-Луи Жанмер виновен в выдаче государственной тайны и приговорил его к 18 годам тюремного заключения.

Следствие и суд пришли к одинаковому заключению — Жанмер действовал не из-за идеологических убеждений, а по причине слабости характера и честолюбия. Это признание родилось после получения результатов глубокого анализа, который показал, что бригадный генерал передавал своему русскому другу практически открытую информацию, почерпнутую из газет и журналов. Поэтому объективно нанесенный ущерб стране был незначителен.

А как же сам Жанмер оценивал свой поступок? Он до самой своей кончины в 1992 году боролся за свою реабилитацию, считая, что хотел лишь объяснить «этим сумасшедшим большевикам в Кремле», что нападение на вооруженную до зубов Швейцарию, в которой каждая семья — это вооруженная боевая ячейка, повлечет за собой страшные потери стой и другой стороны.

Одному из собеседников в тюрьме Жанмер заявил: «Возможно, я был дураком, но я никогда не был предателем».

Эпоха Ивашутина

Тысячи талантов лишь рассказывают о том, чем обладает эпоха, но только гений пророчески рождает то, чего ей не хватает.

Эмануэль Гейбель

На вопрос журналистов, интересующихся тематикой военной разведки, «кто из руководителей этого ведомства оставил неизгладимый след в ее истории?» автор, не задумываясь, утверждает: «Конечно, генерал армии, Герой Советского Союза Петр Иванович Ивашутин!» Это его многие называли не иначе, как «маршал военной разведки!»

Чем же отличился этот генерал, отдавший полувековой отрезок своей жизни служению Отчизне: по 25 лет работе в органах государственной безопасности в основном в системе военной контрразведки, и столько же лет посвятил военной разведке.

Трудолюбие, честность, умение понимать, а значит, и сплотить коллектив, одинаковая степень требовательности как к себе, так и к подчиненным выстроили из него того человека, которому присвоили определение «думающий руководитель, не лишенный талантливости». Да, он не лез на начальство с открытым забралом, но, когда надо было сказать принципиальное «нет», он его говорил любому чиновнику не за глаза, а в глаза. Он это сказал маршалу Жукову, планировавшему непродуманное наступление в Румынии. А находился он в звании всего лишь генерал-майора, начальника Смерша 3-го Украинского фронта. Он один из тех, кто прямо говорил министру обороны СССР маршалу Устинову о нежелательности ввода советских войск в Афганистан. Но, когда решение принял Кремль, он воспринял военный приказ от министра как должное и сделал все от него зависящее, чтобы минимизировать потери личного состава за счет улучшения качества разведки.

Это его спецназ во главе с полковником ГРУ В. Колесником в ходе операции «Шторм-333» 27 декабря 1 979 года вместе со спецподразделениями КГБ СССР, которыми руководил генерал-майор Ю. Дроздов, взяли штурмом, казалось, неприступный дворец Тадж-Бек мятежного проамериканского ставленника X. Амина всего за сорок три минуты. И это несмотря на соотношения сил: 500 штурмующих против 2500–3000 обороняющихся.

А до этого была Большая война и война после войны на Украине с бандеровскими бандами. В сентябре 1952 года П.И. Ивашутина бросают на прорывной участок в Киев на должность министра госбезопасности УССР.

Ходил слух, а может, это было правдой, когда Ивашутина ставили на должность, Сталин пообещал дать ему звание Героя Советского Союза при условии, если он справится с непрекращающимися вылазками оуновцев бандеровского крыла — т. е. разгромит в течение года на территории Западной Украины основные бандформирования ОУН-УПА. Но смерть Сталина, арест, разгон МГБ, торопливый расстрел Берии, а потом и Абакумова — его начальника по Смерш, вызовы в Москву министра МВД Украины Мешика и его заместителя Мильштейна и их последующие аресты и расстрелы заставили задуматься о собственной судьбе. Он считал, что она переменчива, особенно в переходный период, когда плохие дни чередуются с очень плохими. Генерал-лейтенант Петр Иванович Ивашутин тоже практически жил в ожидании ареста, хотя и понимал, что чист в своей работе и на фронте, и на войне после войны.

Вскоре его тоже вызвали в Москву. Можно только представить, с какими мыслями он ехал в столицу. Но неожиданно ему предложили пост заместителя председателя КГБ, а потом и первого заместителя. Лубянка его приняла, чтобы почти ровно через десять лет направить руководить военной разведкой.

* * *