СМЕРШ. Без легенд и мифов

«Резидентура НКГБ СССР в Лондоне сообщает полученный агентурным путем текст телеграммы, отправленной 25 апреля из Южной группы германских войск за подписью генерал-фельдмаршала фон Вейхса в адрес оперативного отдела верховного командования армии…

Далее раскрывалось ее содержание: «Для противодействия осуществлению плана «Цитадель» противник (Красная армия. — Авт.) располагает приблизительно 90 соединениями, находящимися к югу от линии Белгород — Курск — Малоархангельск. Наступление частей группы армий «Юг» встретит упорное сопротивление в глубоко эшелонированной и хорошо подготовленной оборонительной зоне с многочисленными зарытыми в землю танками, с артиллерийскими и местными резервами. Основные усилия по обороне будут сосредоточены в главном секторе Белгород — Томаровка…»

Эта, а также другая развединформация, поступавшая в ГКО из разных источников, не оставляла сомнений в том, что летом 1943 г. вермахт перейдет в решительное наступление, мощь которого потрясала воображение. В полосе фронта протяженностью 65 и 75 километров планом «Цитадель» предусматривалось сосредоточить до 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, более 10 тыс. орудий и минометов, 2700 танков, свыше 2 тыс. самолетов и около 900 тыс. солдат и офицеров.

Перед лицом смертельной угрозы гитлеровской армады руководители Советского государства вынуждены были принимать энергичные меры, затронувшие не только армию, но и отечественные спецслужбы.

31 марта 1943 г. Верховный главнокомандующий И. В. Сталин принял руководителей Наркомата внутренних дел (НКВД) и НКГБ СССР Л. Берию, В. Меркулова и В. Абакумова. По результатам обсуждения вопроса о будущей спецслужбе, которой предстояло надежно защитить замыслы командования Красной армии, а также решительно бороться с иностранными шпионами, изменниками родины и антисоветскими элементами, Меркулову было поручено разработать проект постановления о ее создании.

1 апреля Меркулов доложил свои предложения Берии. Тот их утвердил и за № 334/Б от 2 апреля отправил Сталину на рассмотрение. По замыслу Меркулова и Берии, новая спецслужба должна была формироваться на базе Управления особых отделов НКВД СССР и войти в состав Народного комиссариата государственной безопасности под названием «Смеринш» (Смерть иностранным шпионам).

Сталин проект не утвердил. И Меркулов с учетом высказанных им замечаний 4 апреля за № 340/Б представил новый вариант. Структурно в нем ничего не изменил, а предложил усилить будущее управление техническими отделами и подразделением, которые осуществляли бы зафронтовую разведывательную работу. Но и этот вариант не нашел поддержки у Сталина. Как дальновидный политик и стратег, он был выше ведомственных интересов НКВД и НКГБ. В условиях, когда под Курском и Орлом решалась не только судьба важнейшей военной операции, но и страны, концентрация в одних руках сил армии и спецслужбы выглядела вполне логичной.

Нельзя исключать и того, что Сталин, возможно, руководствовался еще одним немаловажным соображением — сохранением в безопасности собственной власти. Жуков, Василевский, Рокоссовский и другие «маршалы победы» — свидетели его грубых просчетов, допущенных летом сорок первого, после разгрома, казалось, непобедимого вермахта под Сталинградом, а потом на Северном Кавказе приобрели непререкаемый авторитет в войсках и почувствовали свою силу. Силу, которая могла представлять угрозу авторитарной власти Сталина. Поэтому за «маршалами победы» требовался глаз да глаз. Сделать это лучше, чем новая спецслужба с ее широчайшими полномочиями, а главное — разветвленным негласным аппаратом, пронизавшим все армейские звенья — от стрелкового отделения до Генерального штаба, вряд ли кто мог.

13 апреля Сталин провел новое совещание с руководителями НКВД и НКГБ. Документальных свидетельств о его ходе не имеется. Но что касается названия будущей спецслужбы, то, как вспоминал ветеран-контрразведчик С. Остряков («Военные чекисты», 1979) со слов участников совещания: «…Предложения были разные. Большинство склонялись к тому, чтобы наименование сделать максимально кратким и составить из начальных букв широко известного тогда лозунга «Смерть немецким шпионам!» Получалось что-то вроде «Смернеш». В заключение обсуждения Сталин заметил: