Смелые не умирают

— Ну, пойдем, сыночек, — печально сказал Абрам Сумерович. Он в последний раз оглядел комнату, вещи. Что значит теперь все это, если не знаешь, что ждет тебя самого?

Абрам Сумерович взвалил на спину узел, и все трое вышли на улицу. Валя пошел рядом с Сеней и его отцом, будто его присутствие могло облегчить их участь. Ему трудно было расстаться с дружком. Мальчик смутно чувствовал, что Сеню ждет беда и они никогда больше не увидятся. На углу Валя остановился:

— Сеня, если что, так приходи, слышишь? — крикнул он вдогонку.

Валя шел домой, не разбирая дороги. Как он ненавидит этих фашистов! Бессильный в своем гневе, Валя придумывал для них самые невероятные казни. Вот он вбежал в жандармерию и перестрелял из автомата всех эсэсовцев. Или нет, не так… Лучше он прокрадется к гебитскомиссару, запрет дверь и задушит его. А потом… «Эх!» — мальчик яростно ударил кончиком ботинка по занесенному снегом бревну. Он обозлился на самого себя, поняв, насколько несбыточно это желание: «Как же! Задушишь! К нему и не подступишься. Мама верно говорит: я ничего не могу! Ничего! А другие, наверно…»

Что делают другие, Валя не мог себе представить.

Да, в это время где-то рядом с ним незримо для посторонних глаз совершались дела, которые вскоре вовлекут и его в гущу важнейших событий.

ВАЛЯ ЭТОГО НЕ ЗНАЛ…

В тот осенний день, когда Иван Алексеевич Музалев бежал с лесозавода, Остап Андреевич Горбатюк, вернувшись домой, зашел в сарай.

— Все сошло гладко! — сказал он Музалеву, — Но тебе не следует оставаться у меня. Чем черт не шутит?.. Если что, жандармы первым делом ко мне придут. Тут, на улице Островского, есть надежные люди, поляки. Поселишься у них. Я договорился.

Музалев нашел в темноте руку Горбатюка и крепко пожал ее:

— Спасибо вам! Я долго не засижусь. Буду пробираться к нашим…

— О деле потом поговорим, — прервал его Горба-тюк и выглянул из сарая: — Наташка!

Наташа отделилась от забора и птицей порхнула к отцу.

— Отведи дядю к Люсе, — сказал ей Остап Андреевич.

Наташа протянула Музалеву руку, и он пошел за ней в темноту. Может быть, оттого, что впереди него шла эта крохотная белокурая девочка и он ощущал тепло ее маленькой руки, у Музалева впервые за несколько месяцев стало легко и спокойно на душе.

Люся Галицкая жила на улице Островского. Дом стоял в глубине сада. Четыре комнаты, несколько выходов, один из них — на пустырь. Люся окончила перед самой войной фельдшерский техникум, жила со своей матерью Юлией Иосифовной и старухой бабушкой. Музалев поселился у них под видом жениха Люси. Выбритый, в узковатом костюме Люсиного отца, он стал неузнаваем. Несколько дней Музалев не показывался на улице. Все это время он думал о Шверенберге: «Видно, война у него в печенках сидит, раз пленным бежать помогает. Да и сам о дезертирстве подумывает. Его нельзя упускать из виду. Он еще пригодится!»

Спустя несколько дней к Люсе зашел Остап Андреевич Горбатюк. Он постоял во дворе перед домом, перекинулся несколькими словами с Юлией Иосифовной и попросил:

— Мне б водички попить… Что-то жажда мучит.

— А вы чайку не хотите? Пойдемте в дом.

Едва за ними закрылась дверь, как Люся шепотом сообщила ему свои наблюдения за немецкими войсками, пришедшими на этой неделе в Шепетовку.

— Хорошо. Сегодня передам.

Потом они прошли в комнату к Музалеву. Горбатюк достал из кармана паспорт и протянул его Музалеву:

— На, «жених», перекрестили мы тебя. Теперь забудь, как тебя раньше звали.

Музалев взял паспорт и стал рассматривать его. Паспорт был выдан на имя Степана Осиповича Диденко, уроженца села Орливка Винницкой области.

— А где же он сам? — спросил Музалев о владельце паспорта.

— Умер в больнице, — спокойно ответил Остап Андреевич. — Похоронили под другой фамилией, а паспорт припрятали… — Горбатюк улыбнулся и закончил: — для таких, как ты.

Так Иван Алексеевич Музалев стал Степаном Осиповичем Диденко.

Как-то Степан пришел домой и попросил Юлию Иосифовну приготовить ужин.

— Хочу угостить одного немца. Он меня от смерти спас!

Степан зашел к Анне Павловне Трухан одолжить на вечер патефон. Коля, пораженный, смотрел на него. Ведь это тот пленный, которого он подкармливал!

Степан лукаво подмигнул Коле.

— Ничего, хлопец, мы еще поживем!

Вечером к Галицким пришел Станислав Шверенберг. Он разговаривал с хозяйками по-польски, восхищался квартирой, спросил, не сдадут ли ему одну из комнат.

Подошли и другие гости — Остап Андреевич Горбатюк, Гриша Матвеев, Женя Науменко, девушка лет двадцати, работавшая уборщицей в жандармерии, ее подруга Лена, официантка ресторана, и дядя Ваня Нищенко, которого многие в городе считали чудаковатым простачком. Поели, выпили самогону, завели патефон и задержались допоздна.

В этот вечер в Шепетовке была создана подпольная организация. Ее возглавил Остап Андреевич Горбатюк. Его заместителю Степану Диденко поручили диверсионную работу. Дяде Ване Нищенко — разведку.

На следующий день Станислав Шверенберг переселился к Галицким. Степан Диденко устроился грузчиком на сахарный завод.

* * *