Смех Циклопа

Сколько любовников она подвергла мучениям, представляя, что наказывает Исидора? Она доводила отношения с мужчиной до полного слияния тел и душ, а потом жестоко расставалась с ним. Она довела любовную игру до совершенства, превратила ее в искусство. Один из оставленных ею мужчин покончил жизнь самоубийством, двое впали в депрессию. Брошенные любовники становились ее охотничьими трофеями.

Кстати, она всегда предупреждала новых знакомых: «Я с мужчинами не церемонюсь. Вы уверены, что хотите продолжить наше знакомство?» Но вместо того, чтобы обратить в бегство, эти слова подстрекали принять вызов.

Исидор часто говорил: «Нельзя недооценивать противника». А они ее недооценивали. Потому что она была миниатюрной, юной, а главное, потому что она была женщиной. И им приходилось платить за урок.

Лукреция погружается в воспоминания.

Она превратилась в так называемую роковую женщину. Рост – метр пятьдесят пять сантиметров, вес – пятьдесят килограммов, рыжие волосы, высокая грудь, сильные ноги, изумрудные глаза.

Она снова попробовала однополые отношения, но и здесь находила удовольствие, лишь подчиняя партнершу своей воле. Она поняла, что настоящий садизм – это отказать мазохистке, умоляющей: «Сделай мне больно».

Лукреция смотрит на безмятежно спящего Исидора. Благодаря ему она познала глубину настоящей любви, лишенной стремления к безраздельной власти. Просто единение душ с тем, кто достаточно умен, чтобы понять тебя. А он…

До сих пор не могу поверить.

Он имел наглость сказать ей: «Мне это не интересно!»

Исидор улыбается. Видимо, ему снится что-то приятное.

Сейчас он еще больше похож на большого ребенка.

Ей хочется взять его на руки. Она дотрагивается до его облысевшего лба.

Вместе мы сильны. Как он этого не понимает?

Очень медленно она наклоняется и касается губами ямочки на его горле. Он тут же, не просыпаясь, отгоняет рукой нахального комара.

– Я не знаю, кто ты. Не понимаю, как устроены твои мозги. Но однажды ты поймешь, что не можешь больше жить один, – шепчет она ему на ухо. – Исидор, ты нуждаешься во мне гораздо больше, чем тебе кажется.

61

Человек заблудился в пустыне и умирает от жажды.

Вдруг он видит какого-то путника и кричит:

– Воды! Воды!

– Очень жаль, но у меня только галстуки.

– Галстуки? Да кому они тут нужны?!

Человек в отчаянии бредет дальше и наконец приходит к оазису, окруженному стеной. Вход охраняет часовой в будке.

Человек бросается к нему.

– Воды! Воды!

– У нас закрытое заведение, сударь, только для приличных посетителей. У вас есть галстук?

Отрывок из скетча Дария Возняка «После меня хоть потоп»

62

Утром их будит не крик петуха, а протяжный гудок рефрижератора, который привез продукты в ресторан отеля «Будущее».

Солнце встает, последовательно становясь лиловым, розовым, желтым, белым.

За завтраком Исидор достает мобильный телефон и, используя его как миниатюрный компьютер, создает файл «Расследование убийства Дария».

– Лукреция, напомните, что нам известно об этом деле.

Она не отвечает. Ее глаза прикованы к телевизору, который стоит за спиной Исидора. Он оборачивается и видит на экране лицо Себастьяна Доллена. Лукреция прибавляет звук.

В новостях сообщают, что комик Себастьян Доллен пустил себе пулю в висок. В его жизни были взлеты и падения, а перед гибелью он впал в нищету и алкоголизм.

– Это седьмой комик, который добровольно уходит из жизни, причем одним и тем же способом, – говорит журналист, напоминая об эпидемии самоубийств среди представителей разных профессий, которая поразила сначала работников служб связи, потом служащих автомобильных заводов, а теперь комиков.

– Зачем вы включаете телевизор во время серьезного разговора? – спрашивает Исидор, никак не реагируя на услышанное.

– Перед смертью Себастьян назвал мне имя убийцы Дария.

Исидор недоверчиво спрашивает:

– Ну и кто же это? Кто, по его мнению, убил Дария?

Лукреция чувствует, что ему действительно интересно. Она повторяет то, что услышала от Себастьяна Доллена, четко выговаривая каждый слог:

– Три-стан Ма-ньяр.

– Тристан Маньяр? Тот самый Тристан Маньяр?

– Да.

– Знаменитый комик, который таинственно исчез несколько лет назад?

– Именно он. Себастьян сказал дословно следующее: «Идет битва между смехом света и смехом тьмы. Дарий принадлежал тьме, а Тристан – свету. Архангел Михаил поразил копьем дракона». Вот что он сказал перед тем, как умер на сцене.

Исидор жует круассан.

– Что вы об этом думаете? – спрашивает Лукреция.

– Я не люблю юмор. Не люблю анекдоты. Я думаю, что к этому бесполезному занятию прибегают, чтобы скрыть отчаяние, являющееся естественным состоянием человека.

Он пристально смотрит на второй круассан, но сдерживает себя.

– Именно из-за юмора человек остается в унизительном положении. Без него он бы давно уже взбунтовался. Юмор, как анальгин, не дает чувствовать боль, и мы терпим то, с чем нужно бороться.