Смех и грех Ивана-царевича

— Нет! — твердо повторил Семен. — Кстати, в библиотеке висят портреты, которые заказал дед. И что, я должен выбросить память о предке? Между прочим, с ними связана семейная легенда, мне ее папенька рассказывал. Алексей Винивитинов перед смертью взял меня за руку и сказал: «Я спрятал большие ценности в хитро замаскированном сейфе. Картины в библиотеке не простые, в них зашифровано, как найти и открыть тайник».

— Клад бы нам не помешал, — вздохнула супруга. — Ну, и где он?

— Дед не успел открыть тайну, — грустно ответил Семен Кириллович, — умер, недоговорив. Короче, полотна я трогать не дам!

— Ладно, те, что в библиотеке, оставим. Прочие же отправим на свалку, багет на продажу, — решила Елизавета Матвеевна.

— А как поступим с дырками на стенах? — поинтересовался муж. — Придется делать косметический ремонт.

Лиза лишь сдвинула брови — ни о каком ремонте при их безденежье и речи быть не могло.

В общем, мазня осталась на своем месте. И как же она теперь пригодилась! Сейчас Елизавета Матвеевна подводит к этим «произведениям искусства» экскурсантов и рассказывает байки, вдохновенно сочиненные Сеней.

Совершенно неожиданно дела у Винивитиновых пошли на лад, в усадьбу потек народ. Ныне семья может позволить себе достойную еду, отдых в Турции, кое-какие обновки и главное — старается поддерживать дом в приличном состоянии. Последняя задача наиболее трудная, постоянно текущая крыша — вечная головная боль Елизаветы Матвеевны. По-хорошему, всю ее надо бы поменять. Но вы представляете, сколько стоит такая работа, если учесть, что площадь «замка» почти две тысячи квадратных метров? Вот кровля и напоминает тришкин кафтан: в одном конце подлатают, в другом начинает течь. А еще нужно приобрести газовую плиту на кухню — та, что там стоит, помнит еще купца Бельского…

Элеонора примолкла.

— Занимательная история, — улыбнулся я. — А при чем тут мы? Навряд ли обман экскурсантов, считающих, что они посещают родовое гнездо князей, можно считать чем-то криминальным. Ну, придумали люди себе аристократические корни, так это не редкость. Сейчас многие уверяют, что их предки служили при дворе Михаила Романова аж в 1613 году. И потом, взяв деньги за билет, Елизавета Матвеевна честно отрабатывает их — показывает народу усадьбу.

— Да, — кивнула Нора. — Кроме того, рассказывает легенды, авторство которых принадлежит Семену. Анфиса тоже занимается туристами. Эмма Геннадиевна и Матвей Ильич исполняют роли благородных стариков — встречают гостей. Бабушка продает план замка и сувениры, среди которых особым спросом пользуется маленький плюшевый барбос, а дедушка шепотом рассказывает историю о собаке-убийце.

— О ком? — еще больше развеселился я.

Элеонора пояснила:

— В Семене явно пропал писатель. Он придумал сказание о пращуре Михаиле, который жил в тринадцатом веке и отличался большой любовью к женщинам. Понятное дело, что за знатными дамами князь ухаживал, долго добивался их благосклонности, дарил букеты, конфеты…

— Разве в те времена в России уже знали шоколад? — усомнился я.

— Понятия не имею, — отмахнулась Нора. — Может, тогда вялили фрукты, делали яблочную пастилу… Собственно, какая разница? Мы же не кулинарное шоу обсуждаем. О чем я говорила? Ах да! Михаил. Так вот, этот сластолюбец, любезный с благородными дамами, деревенских девушек якобы просто насиловал и убивал.

— Однако, — пробормотал я.

— В стародавние времена люди не отличались добрым сердцем, — поморщилась Нора. — Один раз Михаил лишил жизни красавицу Светлану…

— Стоп! — снова не выдержал я. — В России имя Светлана стало популярным в девятнадцатом веке, когда в тысяча восемьсот втором году вышел роман Востокова «Светлана и Мстислав». До того существовал вариант «Фотиния», в переводе «светлая». Спустя несколько лет литератор Жуковский выпустил балладу «Светлана», и имя народ стал использовать. Но в тринадцатом веке была Фотиния.

— Ну и кто об этом, кроме тебя, знает? — заметила Нора. — Народу правда жизни не нужна, да и не в ней соль этой истории. Слушай дальше. У погибшей девушки была любимая собака, водолаз…

Услышав название породы, я снова хотел возразить, но только хмыкнул, постаравшись не расхохотаться во весь голос.

— Пес кинулся на князя Михаила, укусил его и был убит, — вещала Нора. — Однако дух верной собаки до сих пор жаждет мщения. Призрак Корнелия…

— А это кто такой? — озвучил я очередной вопрос. — Откуда взялся Корнелий?

— Экий ты несообразительный, — укорила меня Элеонора. — Так звали барбоса.

— Я думал, на Руси в старину псов называли иначе. Ну, например, Онуфрий или Агафон, — пробормотал я.

— Корнелий стал привидением, — продолжила Нора, — и оно до сих пор бродит по замку. Если встретить пса и он при тебе пописает, то жди редкостную удачу. А если он залает на человека, то тот вскоре умрет.

— Бред какой-то, — фыркнул я. — Ладно, представим на секунду, что призраки существуют. Но вспомним: они же не материальные, не едят, не пьют, следовательно, не могут справлять малую нужду.