См. статью «Любовь»

Все это она рассказывала ему много лет назад, когда у нее еще была память и когда все думали, что он еще не в том возрасте, чтобы понимать, но однажды мама увидела по его глазам, что он не просто так слушает, и тут же велела бабушке: «Прекрати!» — и даже, как видно, спрятала альбом с замечательными фотографиями, скорее всего, отвезла его к тете Итке. Момик пытается теперь изо всех сил вспомнить, что там было, на этих фотографиях, и каждую подробность в бабушкиных рассказах, и, если вспоминает, тут же записывает, даже всякие пустяки, которые кажутся неважными — ведь это война, а на войне все важно и нужно использовать все имеющиеся в твоем распоряжении средства, как это делает Государство Израиль, которое воюет с арабами, чтоб им было пусто, псякрев, правда, Бейла помогает ему время от времени, но не слишком охотно, и все главное ему приходится делать самому, но он не сердится на нее, с чего бы он стал сердиться? Он знает, что кто был Там не станет давать ему настоящих подсказок, и нельзя так вот запросто просить у них помощи, как видно, у них там, в том королевстве, были всякие такие законы про сохранение тайны, но Момик не боится никаких трудностей и знает, что нет неразрешимых проблем, потому что у него просто нет выбора, он обязан покончить с этим раз и навсегда.

За последние недели в его тетради сыщика появилось много кривых строчек, потому что приходится писать в темноте под одеялом и он ничего не видит и не всегда в точности знает, как нужно записывать на иврите слова, которые папа кричит каждую ночь во сне. Вообще-то, в последние годы папа начал немного успокаиваться и почти прекратил свои кошмары, но с тех пор, как появился дедушка, все началось сначала, и эти выкрики, они в самом деле странные, но для чего у Момика есть логика, и здравый смысл, и Бейла? После того как удается исследовать и обдумать эти крики при дневном свете, все становится намного понятнее и проще. Дело в том, что в их государстве была война, и его папа был король, но ведь еще он был самый главный командор и командир самой секретной десантной бригады, и одного из его товарищей, возможно, даже его заместителя, звали Зондер, это, конечно, чудное имя, но, вероятно, это была его подпольная кличка, как во время еврейского подполья при англичанах, и все они находились в большом лагере с очень трудным названием, в котором они тренировались и откуда выходили на свои дерзкие операции, такие секретные, что даже сегодня нельзя о них говорить и нужно молчать про них, и еще поблизости были поезда, но это уже не так ясно, может, это были те поезда, на которые нападали дикие индейцы и про которые ему рассказывает его тайный брат Билл? У его папы в том государстве все как-то окончательно перепуталось, они совершали, конечно, очень важные и опасные вылазки, которые назывались акции, а иногда, чтобы жители могли гордиться своим государством, там проводили великолепные военные парады, в точности как в День независимости: левой-правой! левой-правой! — так папа кричит во сне, и еще по-немецки: линкс-рехтс! — но Бейла ни за что не соглашалась перевести ему, и, только когда Момик уже почти совсем разозлился и обиделся на нее, она сказала сердито, что это левой-правой. Левой-правой, и это все? Тогда почему же она так упиралась и не хотела сказать? Мама просыпается от папиных криков и принимается толкать и трясти его и плакать: ну, хватит уже, хватит, Товия, ша, штил! Замолчи — ребенок слышит! Все там кончилось, кричит мне среди ночи, а клог зал им трефн! — чтоб нелегкая тебя взяла, еще разбудит мне ребенка! Ты слышишь, Товия? Потом начинаются шумные вздохи и стоны — это папа проснулся и начал кряхтеть, хрипеть и шипеть, как раскаленная сковородка, которую сунули под кран, и Момик в своей комнате под одеялом может захлопнуть тетрадь, но еще слышит, как папа стонет и всхлипывает в ладони, и он пытается ответить, в точности как Амос, самый ученый и мудрый победитель Библейской олимпиады, на очень важный вопрос: если папины руки касаются сейчас его глаз, а глаза продолжают видеть и ничего им не делается, может, уже нет смерти в его руках?

Потому что ему ведь случается иногда коснуться и мамы, когда они сидят в Киоске счастья, притиснутые друг к другу, и бабушку Хени он тоже всегда брал на руки и нес к столу, а потом обратно в постель, и дедушку Аншела он моет каждый четверг в корыте мочалкой, потому что мама ни за что не хочет его мыть.

Правда, все эти люди тоже явились Оттуда, и, наверно, он уже не может повредить им, и нужно обратить внимание на очень важную вещь: когда он продает лотерейные билеты, у него на каждом пальце натянут такой маленький колпачок из резины.