Слышишь, Кричит сова !

Но только на мгновение. И тут же, взяв золотое перо, по памяти восстановил свое сочинение, нимало не смущаясь абсолютной его бессмысленностью вообще и здесь, в особенности. При всей своей изобретательности и опыте был он анонимщик ординарный и поступал согласно правилу: твое дело сигнализировать, о чем - не важно, пусть разбираются, за то им и деньги платят.

Выждав два дня, Эдуард Карлович натянул лицо Штеркопля и вызвал Охрану Тайны: - На имя Хозяина прибыло сообщение доброжелателя о хищениях фенола на заводах.

- Я тоже получил, герр секретарь,- доложил Мехельмердер.

- Ну?

- По-моему, этот доброжелатель просто кретин, Эдуард Карлович поперхнулся, но, сдержавшись огромным усилием воли, спросил голосом Штеркопля: - То есть?

- На кой черт кому-то этот фенол? Известно, что он растворяет ткани человеческого тела, для чего, собственно, и применяется на наших заводах. Только идиот может предположить, что кто-то станет его пить.

- Так вы не будете расследовать?

- Нет, конечно!

Большего оскорбления, чем отказ "реагировать", Эдуарду Карловичу нанести было нельзя. Но это было еще не все.

Мехельмердер, порывшись в бумагах, достал из папки листок: - Есть еще одно. Явно та же рука. Но бред еще похлеще. Некто владелец книжного магазина...

"Продавец!" - хотел поправить Гугурига, но спохватился.

...покупает жене шубу... В общем, бред. Начать с того, что у нас нет не только книжных, но и вообще магазинов!

В спискам Служб помянутый в заявлении Каждан - и что за странная фамилия? - не значится. Писал явно маньяк.

Точно смогу сказать дня через три. Дел много, но этого доброжелателя мы най'дем.

И тут Мехельмердер вдруг запнулся - ему пришла неожиданная и мгновенно насторожившая его мысль: расход фенола и его применение - глубокая тайна, в которую посвящены всего несколько человек, известных Начальнику Охраны Тайны поименно.

- Впрочем, дело, кажется, принимает скверный оборот, герр секретарь,сказал он.- Эта анонимка свидетельствует, что где-то в системе происходит утечка секретной информации. Вопрос - где? Надеюсь, что ответить на этот вопрос мы сумеем в кратчайший срок.

-- Я тоже надеюсь,- сказал Эдуард Карлович голосом Штеркопля и отключился.

Содрав с себя лицо Штеркопля, он несколько минут пытался успокоиться старым способом: матеря и про себя и вслух и Мехельмердера и всю его банду до восемнадцатого колена. Кое-как придя в себя (обида засела тяжестью где-то под печенью), Гугурига ткнул информарий в бок и громко, все еще кипя, бросил: - Фенол!

Через минуту, пока он в нетерпении барабанил пальцами по лакированной столешнице, из подающей щели выползла широкая голубая лента с грифом: "Информация особой секретности".

- Ну-ну, посмотрим, что там еще за секретность,- все еще не остыв, бормотнул Гугурига.

"Средний ежемесячный отход рабочих рук в соответствии с нормой радиации на энергозаводах семьсот двенадцать единиц, которые ввиду невозможности дальнейшего использования на работах, подлежат изъятию из производственного процесса. В целях быстрейшего проведения акции и соблюдения санитарных норм используются феноловые ванны. Объем..." - он скользнул глазами дальше: "Все ткани человеческого тела растворяются без остатка.

Полученный раствор постулает на перегонку с целью выделения очищенного фенола и некоторых побочных продуктов. Возобновление рабочей силы лежит на Управлении Набора Рук".

Дальше он читать не стал ~ ясно было, что Мехельмердер относительно фенола прав. Но правота эта никакого значения не имела. Прав он или не прав, но оскорбление лучших чувств Эдуарда Карловича оставалось. И сойти с рук обидчику это не могло...

Люди Мехельмердера, конечно, место утечки секретной информации обнаружить не сумели: кому могло придти в голову, что неизвестный "доброжелатель" - сам Хозяин?

На всякий случай по приказу Начальника Охраны Тайны, охотно санкционированному Хозяином, после допроса в подвале САД были расстреляны начальник Службы Счета, восемнадцать арифмомейстеров разных разрядов и пять ээсовцев из Элиты Элиты, в чьем ведении находились заводы.

Но столь быстрые и крутые меры, принятые Мехельмердером, не могли утешить Эдуарда Карловича. Он не мог забыть пренебрежительного отзыва о его святая святых, а "кретин, маньяк, идиот" горели в его воспаленном оскорблением мозгу подобно валтасаровым "мене, текел, фарес". Оставить обиду неотмщенной было невозможно.

Судьба Мехельмердера была предопределена. Как и когда это произойдет, Эдуард Карлович не знал, но рассчитаться с Мехельмердером он решил при первом же удобном случае.

Катарина лежала у самого обрыва. Это было ее любимое место. Уголок, отгороженный, как ей казалось, от всего мира. С одной стороны рощица бетулей и густые заросли черной брэмберии. С другой - обрыв. Двадцать метров над водой, а сколько уходит в серую глубину, бог знает.