Слышишь, Кричит сова !

В прошлом году Гай Петрович на квартальной перестажировке коммунальных служащих имел неосторожность вкатить Хрисову двойку за незнание кодекса Хаммурапи, что задержало на целых две недели производство Хрисова из декурионов в центурионы. Конечно, он вполне мог бы вывести и тройку, тем самым осчастливив будущего центуриона. Но Гай Петрович предпочел осчастливить себя - двойка, выставленная Хрисову, была юбилейной десятитысячной. Так в который раз осуществился принцип: кто-то теряет, а кто-то находит. Хрисов потерял двухнедельную разницу в зарплате, а Сверливый получил медаль комбината коммунальных предприятий "За ретивость на ниве просвещения".

А месяца через два Сверливый встретил Хрисова. Вернее, не встретил, а увидел его на противоположном тротуаре. Гай Петрович спокойно мог бы пройти мимо, и тогда ничего не случилось бы. Но какое-то теплое чувство шевельнулось у него в душе - ведь именно благодаря этому человеку он заработал долгожданную медаль. И ему захотелось заговорить t ним, сказать что-нибудь приятное.

И Гай Петрович свернул к противоположному тротуару.

- Здравствуйте, центурион! Я вас сразу узнал.

- Я вас тоже,- буркнул центурион, и брови его под низко надвинутым форменным золотым венком угрожающе сдвинулись.

Тут бы и уйти Сверливому, но нет, ему так хотелось сказать Хрисову что-нибудь приятное.

- Вам очень идет венок,- сказал он любезно.- Хотя еще больше пошел бы вашему мужественному лицу золотой у рей.

- Это еще что? - насторожился центурион.

- Удивительно изящный головной убор. Его носят египетские фараоны,пояснил Сверливый и невольно отшатнулся - центурион налился багровой краской, хватил ртом воздух и рявкнул: - Оскорблять?!

И в следующую секунду Гай Петрович почувствовал, что воротник его накрепко зажат в кулаке центуриона...

Так, ухватив ошеломленного Сверливого за ворот выходного пиджака, центурион потащил бедного учителя по улице, покрикивая время от времени: Слово и дело!

Прохожие шарахались.

В кордегардии два стрельца играли в лото. Один из них при виде Сверливого оторвался от карточек и даже с некоторым чувством спросил: Что, споймался?

- Споймался, споймался! - вместо Сверливого торжествующе ответил центурион.- Сейчас протокольчик составим. Брось лото, пиши,- приказал Хрисов одному из играющих. Тот с сожалением отодвинул фишки, достал из ящика бланк и под диктовку центуриона стал писать протокол. И тут немного пришедший в себя учитель вскинулся: - Не имеете права, я буду жаловаться, я интеллигент!

Писавший протокол стрелец заинтересованно поднял голову: - А как правильно писать - интиллигент или интеллегент?

- А тебе зачем? - раздраженно бросил Хрисов.

- А как же, господин центурион, мне же на перестажировке грамматику сдавать,- пояснил стрелец.

Мести бы Сверливому улицы минимум пятнадцать суток, но пояснение стрельца спасло его: до очередной квартальной перестажировки оставалось чуть больше недели.

Вспомнил об этом и Хрисов, Сверливый заметил, как легкая растерянность мелькнула в суровых глазах центуриона.

- Ну так что дальше? - ехидно спросил Сверливый.

Но центурион тоже был не лыком шит, от удара он оправился мгновенно. Взяв протокол, он внимательно прочитал его, размашисто надписал сверху: "пятнадцать суток". Потом достал папку, вложил в нее протокол, сверху снова что-то надписал. Все это он проделывал не торопясь, и Гай Петрович снова малость струсил. Центурион отпер сейф, положил папку на полку, запер тяжелую дверцу, и только тогда, повернувшись, вежливо сказал: - Вы свободны, Гай Петрович. Желаю здравствовать!

На очередную перестажировку Хрисов явился, демонстративно вертя на пальце ключ, в котором Сверливый без труда узнал ключ от того самого сейфа... Надо ли говорить, что центурион ушел с желанной тройкой по халдейской истории. И тем более нужно ли говорить, что даже случайная встреча на улице не приносила Гаю Петровичу ничего, кроме безнадежно испорченного настроения.,.

Издалека донесся гулкий удар - часы на соборной колокольне пробили половину двенадцатого. Гай Петрович заторопился - до начала его урока оставалось десять минут. Когда он уже подходил к гимнасиуму, где его ожидали ничего не подозревающие кандидаты в двоечники, мимо промчался парень, в котором Гай Петрович узнал недавнего собеседника центуриона Хрисова. Сверливый досадливо фыркнул и стал подниматься по скользким ступенькам".

Эти страницы Иван прочитал с особенным интересом - историю нумизматических страданий Гая Петровича он или подзабыл или не знал вовсе. То есть то, что Сверливый собирал трехкопеечные монеты, он знал, но о тяжбе учителя с центурионом скорее всего не знал. Хотя, впрочем, конечно знал! И Иван вспомнил ту неделю, которая ввергла и без того беспокойный город в небывалое смятение.