Служу Родине. Рассказы летчика

Когда же наконец наступит торжественный день принятия присяги? С каким волнением мы знакомимся с её текстом, слушаем беседы о ней! Я уже, кажется, наизусть знаю полные глубокого смысла слова воинской присяги. И вот наконец настал долгожданный день. В Ленинской комнате собрались курсанты. Тут несколько отделений. Мы выстраиваемся по два. Лица у ребят сосредоточенные. В торжественной тишине раздаются слова присяги. Их взволнованно читают мои друзья, и большое, горячее чувство, от которого делается светло на душе, наполняет меня…

Курсанты по очереди подходят к столу, за которым стоят командир эскадрильи и комиссар. У меня от волнения пересохло в горле. Но начинаю читать текст и забываю обо всём, кроме слов присяги: в них вложены моя душа и все мои помыслы.

Этот день запоминается навсегда. Мне кажется, что только теперь я стал настоящим воином, и жизнь в училище, хотя в ней ничто, по существу, не изменилось, представляется мне иной, более значительной. Ведь я дал присягу быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным, мне. доверено оружие, я с заряженной винтовкой пойду в караул на аэродром, мне выдали красноармейскую книжку…

Впервые меня посылают ночью в караул на аэродром. Тихо. Вдали темнеет лес. Под луной поблёскивают самолёты. Необычайно красивыми кажутся мне они в лунном свете. В сотый раз обхожу «УТ-2» — «стрекозу», как мы его называем. Ребята говорят, что на нём сидишь, как на тарелочке: кабина, действительно, сверху открыта, не то что на аэроклубовском «По-2». Иногда в ночной тишине раздаётся знакомый голос приятеля-курсанта: «Стой, кто идёт?» Пристально всматриваюсь в темноту и крепко сжимаю винтовку. «Караульная служба — это выполнение боевого задания», учил нас командир. Мне доверена охрана военного имущества. Невольно вспоминаются слова присяги…

4. УЧЕБНЫЕ БУДНИ

— Делайте всё, чтобы быстрее построить отделение по боевой тревоге, — предупреждает нас командир на строевой подготовке. — Помните: стоит одному замешкаться — всё отделение задержится.

И когда был объявлен сбор по «тревоге», я очень волновался: успею ли во время построить своё отделение?

После двух-трёх ночных тревог я предложил своим товарищам:

— Порядок экономит время. Если знаешь, где что лежит, — соберёшься быстрее. Давайте постараемся не делать ни одного лишнего движения при построении.

Через несколько дней в казарме раздалась команда дежурного: «Тревога!» Мы выбежали во двор в полной боевой готовности, когда там ещё никого не было. В темноте кто-то подошёл к нам — это был дежурный командир. Он спросил номер нашего отделения, — оно построилось первым: за две минуты сорок пять секунд.

Через минуту-другую построились все отделения.

Наше отделение получило благодарность от командира училища.

Этот незначительный случай показал нам, как велика роль спаянности и дисциплины; мы поняли, что быстроту действий, внимание, расторопность, чёткость, необходимые в воздухе, нам нужно развивать в себе и на земле.

Мы изучаем различные системы машин, сложную современную авиационную технику. Занятия в аэроклубе, оказывается, были всего лишь «приготовительным классом». Там мы лишь в самых общих чертах знакомились с типами самолётов и о военной авиации знали очень немного. Здесь, в училище, мы изучали лётное дело с военной точки зрения. Вот она, настоящая, сложная боевая авиационная техника!

Каждый день мы ждали встречи с инструктором. Однажды курсанты собрались по отделениям в казарме. Вошла группа военных. Эго были инструкторы. Мы встали по команде. Очень молодой коренастый лейтенант не спеша, чуть вразвалку, направился к нашему отделению, и пока мы стояли навытяжку, он оглядел нас, а мы его.

Это был лейтенант Тачкин, инструктор нашего отделения.

Лейтенант разрешил нам сесть, расспросил, как учились в аэроклубе, задал ряд вопросов и коротко, по-военному, дал несколько наставлений. Мне он очень понравился.

В жизни лётчика инструктор занимает особое место. От него во многом зависит лётное будущее курсанта. Приёмы инструктора, его поведение в воздухе и на земле невольно перенимаются. На земле во всём подражаешь инструктору, вплоть до манеры двигаться, говорить, заправлять гимнастёрку.

…Зима кончается. У нас в училище идут напряжённые занятия. Мы совсем освоились с военным укладом, вошли в размеренный ритм новой для нас жизни. Командование и инструкторы сумели воспитать в нас любовь к училищу, к нашей профессии, чувство воинской чести, сознательную воинскую дисциплину, высокое чувство долга перед Отчизной.

По-прежнему много занимаюсь спортом, а по вечерам, когда бываю свободен, читаю или иду в уютную Ленинскую комнату — там мы горячо обсуждаем текущие события.

А между тем на Западе разгоралась война. Мы внимательно следили за картой военных действий. Фашистская Германия захватила пол-Европы…

Прошло несколько месяцев. У нас идёт лётная практика. Мы уже освоили самолёты «УТ-2» и учебно-тренировочный истребитель «УТИ-4».