Служу Родине. Рассказы летчика

С трудом открываю глаза. Вижу — рядом парусник и кто-то с него протягивает мне руки. Я подаю руку… и больше ничего не помню.

Очнулся я на печке. Полумрак. Лампочка завешена чем-то плотным. Верно, уже поздняя ночь. Все спят, а рядом со мной сидит мама и гладит меня по голове.

— Боюсь, не заболел бы ты, Ивась, — говорит она,

и, помолчав, добавляет дрожащим голосом — Трое утонуло.

В ту ночь я долго не мог уснуть, плакал. Всё мне мерещилось, как тонут ребята, как бушует вода и ломаются ветки на кусте под нами.

Больше всего мне было жаль Андрейку: это он упал с куста и утонул.

Мать не отходила от меня…

Теперь, много лет спустя, мне кажется, что тогда, на разлившейся Десне, мне впервые довелось испытать свою выносливость.

11. ИГРЫ

С малых лет мы увлекались простыми деревенскими играми. Сколько их было у нас! Они постепенно вырабатывали ловкость, силу, физическую выносливость, быстроту, осторожность, которые в будущем оказались так необходимы мне, лётчику.

Зима. Озёра затянулись льдом. С нетерпением ждёшь, когда он окрепнет. И наконец слышишь, кто-то из приятелей кричит:

— Айда, ребята, карусель строить!

Гурьбой бежим к озеру.

Забиваем посреди льда кол, на него насаживаем колесо от телеги, а к колесу прикрепляем длинную жердь. К концу жерди привязываем санки. Ляжешь на них плашмя, а ребята крутят колесо. И вот несёшься по кругу, только в ушах свистит. Не удержишься — катишься кубарем. А если салазки сорвутся, то выбросит на самый берег. Часто и взрослые собирались посмотреть на нашу карусель.

Или вырубишь четырёхугольную льдину, оттолкнёшь, бросишься на неё с разбегу и мчишься по льду, пока не налетишь на берег.

Многие ребята катались на коньках. Мне отец коньков не покупал. Я с завистью глядел, как ловко и быстро ребята скользят по льду, и чуть не плакал с досады.

Решил смастерить коньки. Сделал деревянную колодку, подковал её проволокой и привязал к ноге.

Правда, на этих проволочных — «дротяных», как мы их называли — колодках можно было кататься лишь на одной ноге, но это меня мало смущало.

Летишь лихо. Одной ногой скользишь, а другой отталкиваешься. Быстроту такую развивал, что дух захватывало. Я так наловчился изготовлять эти дротяные колодки, что даже другим ребятам делал, выменивая на них карандаши, тетрадки, фантики от конфет.

Дома мне за коньки доставалось: обувка на одной ноге изнашивалась скорее. И отец запретил мне кататься. Только через несколько лет я сам заработал себе на коньки и часто вспоминал лихое катанье на колодке.

Лыжи мы делали сами. Разберём старую бочку и из доски мастерим лыжину. Ребята устраивали большие снежные горы — трамплины — и с них прыгали. Бывало так врежешься в сугроб, что еле выберешься.

Не меньше, чем волейбол, я любил старинную деревенскую игру «свинопас». В неё, вероятно, играли ещё наши предки. Она вырабатывает ловкость, сообразительность.

По кругу на лужайке вырывали ямки-«ярочки», а в середине ямку побольше — «масло». Каждый охранял свою «ярочку». «Свинопас» целился деревянным самодельным шаром в «масло». Надо было отбить шар палкой подальше от круга. Начиналась суматоха: и шар надо отбить и «ярочку» уберечь. Чуть отбежишь — её займёт «свинопас». Тогда сам становишься «свинопасом».

Не зеваю. Наношу удар по шару, слежу за движениями «свинопаса», но, случается, увлечёшься, не рассчитаешь — и «свинопас» захватит твоё место.

Поодаль от деревни, за холмами, — излюбленное место ребят: озеро Вспольное.

Летом оно зарастало очеретом и сытником. Мы были большие охотники до сладковатых побегов сытника. Пастух пригонял сюда скотину на водопой. На песчаных отмелях хорошо было загорать.

Мы любили устраивать соревнования в заплыве: кто скорее переплывёт озеро в оба конца. Со дна били холодные ключи. Плывёшь, а тебя обжигают ледяные струи, сводит руки. Пробуешь ногой дно; кажется, что никогда не доберёшься до берега, задохнёшься. Подплываешь, путаешься в стеблях кувшинок, цепляешься за них — ну, спасся! Чуть передохнёшь— и обратно. Только оглядываешься — не перегоняет ли кто?

Была у нас и такая игра — кто дольше продержится под водой. Сидишь на дне, а ребята на берегу ведут счёт. Зубы стиснешь, зажмуришься, в землю вцепишься, пока в висках не застучит. Только когда совсем невмоготу станет — вылезаешь.

Весной деревенские озёра выходили из берегов. Мостки, перекинутые через ручьи, заливало. Трудно было добраться до школы. Я был невелик ростом, и мне особенно доставалось от вешней воды. Местами приходилось идти вброд.

Я раздобыл жерди, гвозди и смастерил себе высоченные ходули. Чтобы не поскользнуться на льду, который кое-где лежал под водой, набил гвоздей в нижние концы ходуль.

Долго я тренировался во дворе, прежде чем пуститься в дальний путь. Сначала терял равновесие и летел на землю, но постепенно привык и уже ступал уверенно. Надо мной посмеивались, но когда я прошёл через улицу, не замочив ног, отец позволил мне идти в школу на ходулях.