Служи России, десантник

И когда за Тамаркой захлопнулись дверь, мы, не сговариваясь, пошли разбираться. "Парня в горы тяни – рискни! Не бросай одного его, пусть он в связке с тобой одной" – напутствовал нас "Романтик «мужественным голосом Высоцкого.

Кощей со своими был, как всегда, в палисаднике. Он довольный сидел на скамейке напротив памятника Горькому и только начал отрывать бумажную картинку с вафельного стаканчика.

– Кощей, отдай мороженое. – почти не заикаясь, сказал Валентин.

– На, – спокойно ответил Трегуб, ехидно обнажив дыру вместо правого верхнего зуба.

– Ха-ха-ха – заржали Тюря и Свиря, встав между ними.

Памятник Горькому старый, гипсовый. Стоит на пьедестале из облезлого давно, полуразвалившегося от времени дождей и наших драк красного кирпича. Такой старый пьедестал, что из квадратного он, пьедестал, точно станет скоро овально-круглым. Алексей Максимович сидел, опёршись правой рукой на колено, и положив свой подбородок на полусогнутую ладонь.

По задумке авторов он должен смотреть вперёд, в будущее, в коммунизм, в эру победившего труда, в то будущее, в которое он верил, которое он наверно, и видел.

Но не сегодня. Мы специально встали спиной к Горькому.

Тут как раз кирпич можно было вытащить в случае чего. И вот сегодня вместо коммунизма видит Горький только наши бритые под бокс с Валентином затылки, да наглого Кощея, срывающего деда Мороза со снегурочкой с вафельного стаканчика Тамаркиного мороженого, да шпанёнков его, подпевал.

–Да, Алексей Максимович, – подумалось мне, – не получается у нас пока коммунизма. Разве построишь его с такими любителями мороженого. Подумать – то я подумал, а сам потихонечку и полкирпичика из его пьедестала полуразобранного и вытащил.