Служба забытых цитат

Так вот, с экспериментаторским искусством в позднем Союзе было плохо. Его было очень мало, а имеющееся существовало, как правило, вопреки сложившейся системе, а не при ее поддержке.

Но эта не самая лучшая ситуация имела тем не менее одно положительное последствие:

В прикладном, «народном», искусстве работало огромное, небывалое количество невероятно талантливых людей.

Стихи к песням, к примеру, частенько писали не обученные щелкать рифмами «кровь-любовь» поэты-песенники, а лучшие поэты страны. Да, они адаптировали свое дарование, нарочито делали результат своей работы понятным не сотням, а миллионам, но талант-то оставался тем же, того же масштаба. «Покроется небо пылинками звезд, и выгнутся ветви упруго» — это не текст песни, это стихи.

То же самое и с композиторами, художниками, писателями.

Композиторы-авангардисты вроде Губайдулиной музыку к детским мультфильмам писали — куда уж дальше?

Когда Союз рухнул, все, конечно, изменилось мгновенно. Таланты, да и просто люди с амбициями и претензиями тут же убежали двигать вперед высокое искусство, а простому народу досталось обеспечение по принципу «тебе, колхознику, сойдет». Он, конечно, не ропщет и смирно кушает свои сериалы и Малахова, но о том, что он потреблял тогда, помнит.

Люди есть люди — и жемчуг от навоза всегда отличат.

Так стоит ли удивляться, что Виктору Януковичу (и еще сотне миллионов) за последние 30 лет никакие «джага-джага» так и не перебили впечатления от песен вроде «Поговори со мною, мама» или "Где ты появился на свет"?

"Туркестанские ведомости" о пожарах

Когда меня спрашивают — почему раньше люди читали много книжек, а сейчас практически не читают, я всегда показываю вырезку из газеты "Туркестанские ведомости".

Вот эта заметку. На всякий случай — Ташкент тогда был столицей огромной провинции Империи, административным и культурным центром генерал-губернаторства, полностью включавшего территории Узбекистана, Киргизии, Туркмении, Таджикистана и южной части Казахстана.

___________________________

15 декабря, в 11 ч. 15 мин. вечера, на колокольне военной Иосифо-Георгиевской церкви раздался набат, которым обыкновенно, в небольших городах и селах, извещают о пожаре.

Это был первый пожарный набат со дня занятия русскими Ташкента. Понятно, что многие встревожились; несколько слабонервных барынь выскочили на улицу, полагая, что Ташкенту грозит какая-то страшная опасность от огня. Оказалось, что пожар начался в здании Ташкентской инженерной дистанции, внутри помещения. Не можем сказать в точности, но, вероятно, загорелось от лопнувшей печной трубы, или тому подобнаго.

Такой, крайне редкий в Ташкенте случай, как пожар, да еще с колокольным набатом, конечно, привлек к месту приключения много народа. Явилась и дежурная на случай пожара, военная команда. Солдаты энергически ломали железную крышу загоревшагося здания. В окнах изредка виднелись падающия с потолка, с загоревшихся балок, искры. В общем, пожар оказался ничтожным и все с недоумением спрашивали: "Какой-же смысл имел набат? Неужели пожар грозил гибелью глиняному Ташкенту?".

В результате оказалось, что многие остались очень довольны тем, что набат известил их о пожаре. Все-таки развлечение в нашей скучной жизни.

Тит Ливий о писателях-параноиках

Примерно шестьдесят человеческих поколений назад, где-то около 27 года до нашей эры один некрасивый носатый мужик, которому было слегка ссыкотно, пододвинул к себе чистый лист бумаги. Потом почесал кучерявый затылок и написал на чистом листе несколько слов. Мужика звали Тит Ливий и написал он следующее:

Создам ли я нечто, стоящее труда, твердо не знаю, да и знал бы — не решился бы сказать, ибо вижу — затея эта и не нова, и даже избита, ведь являются же новые писатели, которые уверены, что либо в изложении событий подойдут ближе к истине, либо превзойдут неискусную древность в умении писать.

Так была начата великая "История от основания города".

С тех пор прошло больше двадцати веков, земляне придумали христианство, рыцарей, паровозы и телефоны "Сяоми". А все умные писатели, начиная новую книгу, пишут то же самое.

Или хотя бы думают.