Служба в потешных войсках ХХ века

Выезжая из дома, мы все были одеты более-менее сносно. Но уже в России стали появляться покупатели. Они говорили нам, что у нас нашу домашнюю одежду все равно заберут, убеждали нас продать что-либо, а взамен давали какое-то рваньё, чтобы не оставить нас совсем голыми.

Чем дальше на Восток, тем чаще они появлялись и тем большее рваньё нам давали взамен хорошей одежды. В ход шло всё: обувь, верхняя одежда, свитера, пиджаки, брюки, шапки и даже нижнее бельё. У меня продавать особенно не было чего. Продана была только шапка и старая, но в хорошем состоянии офицерская шинель, которую мне в своё время уступил муж сестры, Анатолий Лузан. Я всегда думал, что вещи, которые я после него донашивал, он мне давал даром, но через много лет моя мама мне сказала, что она их у него покупала. Офицеры, каким он тогда был, получали много вещей, которых им вполне хватало и даже они становились лишними после получения новых.

В то время не было зазорным донашивать чью – либо, даже форменную одежду. Люди жили бедно.

Вещи этим вагонным покупателям-менялам доставались почти даром, так как перспектива их позже сложить в общую кучу и никогда больше не видеть, толкала нас на почти дармовую сделку. Боже, в каком виде мы были в конце поездки? Нашему виду мог бы позавидовать любой режиссёр, ставящий спектакль или кинофильм о беспризорниках времён гражданской войны или люмпенах типа Челкаша М. Горького, или героев его же пьесы "На дне". Чёрные шапки, которые давали заключённым, иногда с оторванным наполовину или совсем ухом, драные телогрейки, с торчащей из дырок-ран грязной ватой, обувью из которой выглядывали пальцы или портянки, драные брюки и рубахи неопределённого цвета.

Это был вид уже не новобранцев, а людей которые отреклись от всего земного, прошлого и будущего и свой внешний вид их не интересовал.

Многим из нас это переодевание в люмпенов закончится ну если не трагично, то драматично.

После Омской области опять пошли леса. Сибирская тайга, какая же ты красивая и зимой и летом, и весной и осенью. Сейчас она украшена снегом Он лежит на ветках елей, блестя на солнце. Снежные сугробы, которые появляются у больших полян где стоят щиты, задерживающие снег, достигают по высоте окон вагона. Всюду так бело и ярко, что болят глаза, когда на это смотришь.

Новосибирск проехали без остановки. Промелькнул вокзал, на котором одиннадцать лет назад, в 1947 году, я с мамой и сестрой, просидел несколько дней, ожидая поезда на запад. Через семь дней после нашей посадки в Кировограде, к вечеру 5 декабря мы приехали на большую станцию.

Дата мне запомнилась потому, что в этот день радио нам сообщало, что сегодня Великий праздник – День Сталинской конституции и раз пять читали стихотворение казахского поэта (акына) Джамбула Джабаева – "Великий Сталинский закон". Они стоят того, чтобы их привести полностью. Если найду в интернете, напечатаю. А по памяти я помню, что это был

"Закон, по которому счастье приходит,
Закон, по которому хлеб плодородит,
Закон, по которому все мы равны
В республиках братских Советской страны".

И т.д. и в том же духе:

"Прошла зима, настало лето, спасибо
Сталину за это".

Это была большая, узловая станция Тайга. Узловая потому, что она стоит на Транссибирской магистрали, идущей с запада на восток, а от неё отходит железнодорожная ветка на север, до Томска и чуть дальше.

В1946 и 47 годах я уже проезжал эту станцию. Она находится в 120 километрах от города Анжеро-Судженск, в котором я с сестрой прожил один год у отца. Столько же километров оставалось сейчас проехать и до Томска. Нас вывели из вагонов и повели по железнодорожным путям к другому пассажирскому поезду. Я до сих пор не понимаю, зачем нас, две тысячи человек, надо было пересаживать в другой поезд, а не доставить до места назначения в том же поезде, который нас привёз в.

Сибирь. Как я убедился, что к старости стал многого не понимать, почему простые вещи мы усложняли специально для того, чтобы большевистский лозунг о преодолении трудностей мы внедрили в жизнь?

Уже темнело, но можно было рассмотреть состав, в который нас грузили. Впереди был паровоз с широкой трубой, так называемая "кукушка", наверное, ещё дореволюционного производства. Такие паровозы можно увидеть только в старых фильмах о революции и гражданской войне и, может быть, в музее железнодорожной техники.

Вагоны были подстать паровозу, тоже старой конструкции, деревянные.

Они сразу же получили от наших остряков название "ленинские", потому как была нам известна картина, где Ленин едет с простыми людьми в таком вагоне. Я сомневаюсь в правдивости такой картины потому, что вождь мирового пролетариата любил комфорт и даже в ссылке, в Сибири старался его поддерживать.