Служба Смерти (СИ)

— Это решать только мне, — ответила я. — Кто бы ты ни был, мне не нужно твоё покровительство, и служить тебе я подавно не собираюсь, так что скажи своим псам, чтобы отпустили меня.

— Чем строптивей ты, тем слаще будет видеть тебя стоящей передо мной на коленях. По своей натуре я стратег и всегда получаю желаемое.

— Это мы ещё посмотрим! Я скорей сдохну, чем буду твоей собакой.

На этот раз засмеялся не только азиат.

— Сдохнешь. Ещё как сдохнешь, — было сказано мне.

Мысли в моей голове смешались в кашу. Только что мне дали понять, что жить мне осталось недолго. Меня не будет. То есть мои дети останутся сиротами. Кто же тогда позаботится о них?

Меня снова отвели в камеру.

— Чего они хотели от тебя? — спросил Сашка.

— Не твоё дело, — рыкнула на него я и села у стены подальше от него.

В камере было холодно. Никто не подумал принести нам еды или тряпок, чтобы укутаться. Дрожь в теле усилилась, но на предложение Сашки погреться друг о друга я ответила, что скоро он согреется в аду.

«О да, как прилипло ко мне это слово… — рассуждала я. — Смерть приходит к нам вместо праздника. Призываю её, словно я шаман, хотя мне безумно страшно лететь в эту пропасть…»

Мне показалось, что прошли сутки или даже больше. Никто не торопился убивать нас или вызволять из этого холодильника. С Сашкой мы больше не разговаривали. Похоже, и он не горел желанием разводить болтовню.

Голодные и замёрзшие, мы жались по углам и временами вставали, чтобы поделать физические упражнения и согреться.

«А что если они решили добиться моего согласия, изморив меня голодом?» — подумалось мне. Эта мысль казалась мне слишком банальной и бредовой.

Я ещё не утратила твёрдости своих решений, когда дверь снова открылась, и меня поволокли в зал. Но теперь, помимо прежних лиц, я увидела Дилана. В груди у меня зашевелились смешанные чувства: мысль о том, что он один из них, я откинула почти сразу, стоило только взглянуть на его растерянность.

«Ого! Неужели кому-то удалось запугать тебя?» — не без злорадства отметила про себя я.

— Зачем вы притащили его сюда? — спросила я, подозревая, что меня собираются шантажировать.

Азиат ответил, рядом стоящий перевёл:

— Он пришёл сюда сам. Мотылёк на огонёк…

И вся их компания рассмеялась, причём это было неподдельное веселье. Только мы с Диланом стояли по разные стороны круга, опутанные невидимыми нитями и лишённые возможности управлять ситуацией. Ни он, ни я не сказали друг другу ни слова, нам даже смотреть друг на друга было противно. Не над этим ли смеялись остальные?

Когда гомон утих, со мной снова заговорили:

— Я вижу, что твоей семейной жизни настал конец. Столько надрывных усилий и всё впустую… недосказанности, подозрения в измене… Пора всё прояснить, неправда ли?

— Вы лезете не в своё дело, — ответила я, но про себя отметила, что кто-то всерьёз покопался в моём «грязном белье».

Все присутствующие в зале, кроме одного, были носителями волчьего гена, но они разительно отличались от тех людей, которые работали в спецслужбах клана: более дерзкие, радикально настроенные и подозрительно разномастные.

Улыбка не сходила с лица азиата, главы этого сборища.

Дилан ничего не понимал, он всё ещё время от времени дёргался и пытался высвободиться от удерживавших его людей и задавал глупые вопросы на потеху публике.

Главарь с раскосыми глазами продолжил:

— В память о моём… друге я сделаю вам дорогой подарок, — тихонько посмеялся. — Очень дорогой…

«О каком друге? Что вообще несёт этот тип?» — недоумевала я.

— Мне не нужны подарки от вас! Хватит уже загадок, просто отпустите нас! — был мой ответ.

— Без моего подарка ты уйдёшь только в могилу, — уже со злостью сказал азиат и махнул рукой, чтобы меня увели.

Так я снова оказалась в камере с Сашкой.

— Я думал, на этот раз тебя убьют… — сказал он.

— У них Дилан.

— У-у-у… Значит, они заставят его убить нас и будут смотреть на это, как в реалити-шоу, — с какой-то совершенно идиотской ухмылкой предположил Тысяча огорчений.

— Заткнись, идиот.

— А ты не спрашивала, нас собираются кормить?

На этот раз я проигнорировала его вопрос. Хотя, чем дальше, тем чаще я задавала его себе. Ни питья, ни еды. Не слизывать же конденсат со стен на потеху всем?

От холода я ходила из угла в угол и прыгала по камере. К Сашке не приближалась и старалась делать вид, что его нет.

Хлеб и воду принесли, когда я уже свалилась на пол без сил.

Счёт времени был потерян. По моим предположениям, мы просидели в этой холодной сырой камере четыре дня. Дверь открывалась раз в сутки, чтобы бросить нам хлеб, бутылку с водой, одну на двоих, и влажные салфетки.

Но вдруг в камеру притащили Дилана, без сознания, но живого. Больше часа я безуспешно пыталась привести его в чувства. Он словно спал глубоким сном, никаких телесных повреждений на нём не было.

Когда он зашевелился, я выдохнула с облегчением. Но радость моя была недолгой: Дилан, едва открыв глаза, озверел и набросился на меня. Сашка попытался помочь мне, но тут же улетел головой в стену и свалился без признаков жизни. Такой силы не было даже у меня при самом сильном выбросе адреналина.