Служба королю

Появляются сотники. Их не удивляет истуканоподобное состояние охраны. Кланяются без подобострастия, это воины, а не советники и занимают свои места вокруг застывшего вождя. Каждый завтра может занять его место. Все они — равные!

Архаик, ещё не оправившийся от издевательства над собой, ждёт молча, грызёт свои усы. Он думает, что чем больше народу соберётся, тем вернее будет наказан наглец. Что же, отчасти он прав. Охранники с недоумением толпятся у входа. Зачем их звали? Затянувшаяся пауза. Спасибо, хассаны. За вашу предсказуемость, за то время, которое мне подарили.

Теперь остаётся ждать команды "Ату его!" Я ошибся только в том, что бить меня будут из луков, нет, конечно, у охранников короткие копья, в юрте они мобильнее, в суматохе и тесноте послужат и оружием, и защитой, а маленькие щиты с железным шипом, наоборот, и защитой и оружием. За спинами маячит лицо опального советника. Значит пришли все. Пора начинать.

— Архаик сказал, что он пришел отомстить! Но я предлагаю вам мир. Хватит крови. Хватит резать беззащитных!

Речь моя производит впечатление заговорившей собачки. Сначала мозги переводят неожиданную речь на чужом языке, безразличные глаза оживляются и смотрят, наконец-то замечая меня, а потом лавиной прокатывается по юрте несдерживаемый хохот хозяев. Я для них — изначальный раб. Один беззащитный невольник, сошедший с ума.

Наверно, я бы также смеялся, если бы аргак пришёл в дом, заговорил и предложил мне перестать питаться мясом. Некоторые сотники плохо понимают мою яркую речь, плохо знают язык, переспрашивают соседей и ржут вдогонку ещё ярче, чем первые.

Они думали, будет ночной раздолбон, мало ли по какой причине у архаика появилась блажь собрать всех вместе перед пересечением границы. Мог и пятки набить! А тут — развлечение! Пленный такую чушь несёт! Очень смешно! И поэтому резким контрастом звучит истерический крик, вопль вождя:

— Убейте его!! Раздавите эту змею!! Все сразу!! Бей, бей его!!!

Много же гнева накопил начальник, видимо я его сильно разозлил, если он так несдержан. Ну, сказал бы скромно, "убейте, пожалуйста", а то — вон как. Вопли гнева смешиваются с остатками хохота, только никто не может пробиться к телу ирита, и пока каждый начинает это осознавать, проходит время.

Не сразу, постепенно кончаются и крики, и смех. Каждый хассан, громко пыхтя, сидит в своей ячейке, как я бычно делаю, и теперь каждый спасает сам себя, архаик ему уже до маковки. Орёт только командующий, поэтому в удобный момент я запечатываю его в кислородную пыточную и говорю опять, в тишине, нарушаемой только отдельным грохотом кулаков, ног и кинжалов о стенки защиты:

— Я не хочу войны. Уходите домой… Перестаньте греметь… Это же бесполезно!

Гремят, голубчики. Ну, что ж. Прощай, архаик! Я так и не узнал твоего имени. Теперь охранники. По одному. Каждый держится по нескольку минут. Отвратительное зрелище! Первая реакция — усиление попыток выбраться. И только после четвёртого трупа сотники притихли. Их маленький ум не привык общаться с неизведанным. Раньше всё было понятно. Теперь в души заползает чёрный страх. Наступает тишина.

— Я не хочу вас убивать! Что вы мечетесь, как аргаки в загоне?! Вы пришли мстить, так чего же медлите? Вот я перед вами, Мроган-Ящерица! Кто хочет выполнить свой долг? Кто готов сразиться с иритом?… Что же вы замолчали, хассаны?… Где ваши кинжалы? Где ваша смелость?.. А если вы не хотите драться, то уходите прочь!.. Или мне убивать всех по одному?!

Не пойму этого ступора. Самые смелые из тысячи стоят передо мной и не могут ни сказать что-нибудь вразумительное, ни проявить свой характер. Мне нужен только один, тот, кто осмелится взять в руки выпавшие регалии архаика и увести войско назад.

Ни один не сказал ни слова. Нет ни ругательств, на которые обычно падки южане, ни шевеления. Застывшие трупы падают один за другим, как будто приговорённые к смерти силой наивысшей. Может быть, они молятся, не знаю. Но если ни один не станет вождём, то уж, тем более не останется жить.

Оставшаяся в проходе охрана, пропитанная суеверным ужасом от увиденного, опомнилась, когда задохнулся последний сотник. Один только мой взгляд в ту сторону заставляет их с воплями кинуться вон из юрты, будоража весь лагерь. Крики усиливаются как обвал и слышны, наверно даже в Сторожевом, неудивительно, что когда я выхожу из юрты, сотни стрел пронзают фантом, который движется впереди моего тела, столь мною любимого и надёжно закрытого.

Я сделал всё, что смог. Лишил Зверя мозгов, теперь, оставшиеся с мозжечком, подобны дикой толпе, стае. Сначала бездумно нападут на жертву, а потом, получив отпор, друг на друга. Ведь все они пришли грабить, а не дарить. Мстить, а не спасать! Каждый без вождя — сам по себе и будет спасать только свою шкуру.