Слуги меча

— Ты знаешь капитана флота Уэми, корабль? — Незамедлительного, сиюминутного ответа не предполагалось — Храд находится в нескольких часах полета на скорости света через соединяющий шлюз.

— Не слишком хорошо, — ответил «Милосердие Калра».

— А «Меч Инила»?

— Это «Меч».

— Ха! — воскликнула Сеиварден, которую позабавил этот ответ.

— Лейтенант, капитан флота оставила инструкции на случай, если такое послание придет во время ее отсутствия.

— Неужели? — Сеиварден и сама не поняла, удивило ее это или нет. — Что ж, тогда покажи их мне.

Мои инструкции были довольно несложными. Сеиварден ответила следующим образом:

— Это лейтенант Сеиварден, командующий «Милосердием Калра» в период временного отсутствия капитана флота Брэк.

С большим уважением приветствуем капитана флота Уэми и благодарим за новости. Капитан флота Брэк просит снисхождения у капитана флота Уэми и интересуется, не брал ли «Меч Инила» новых членов экипажа во Дворце Омо. — Хотя, возможно, мне стоило беспокоиться не о пополнении команды. Сделать вспомогательных компонентов вполне реально из взрослых людей постарше.

Но до ужина ответ прийти не мог. Этот вопрос озадачил Сеиварден, которая не знала о Тайзэрвэт, но корабль не стал ей этого объяснять.

Возвращаясь в дом, я встретила Раугхд, которая выходила из главного здания.

— Доброе утро, капитан флота! — сказала она с лучезарной улыбкой. — Это так воодушевляет — встать на рассвете дня, подобного сегодняшнему. Мне на самом деле стоит приобрести такую привычку. — Следует признать, это была довольно обворожительная улыбка даже с учетом почти неуловимого напряжения, которого она потребовала от своей обладательницы, — если бы она и не намекнула на это, я была бы совершенно уверена в том, что Раугхд не привыкла вставать в такой час. Но то, что я знала о ней, испортило для меня весь эффект. — Не говорите мне, что вы уже побывали в бане, — добавила она с легчайшим разочарованием, намеренно жеманно.

— Доброе утро, гражданин, — ответила я, не останавливаясь. — И — да, я там побывала. — И отправилась в дом, на завтрак.

Глава 13

После завтрака — это были фрукты и хлеб, которые слуги Фосиф оставили на буфете накануне вечером, согласно учтивой легенде — всего лишь остатки от ужина, — предполагалось, что капитан Хетнис и я проведем день, спокойно рассиживаясь в креслах, вознося молитвы через равные промежутки времени, питаясь умеренно и скромно. Мы, соответственно, уселись в гостиной на открытом первом этаже дома. В последующие дни, мы сможем пристойно проводить больше времени дальше от дома — сидеть, например, под деревом снаружи. Традиция позволяла значительную свободу движения тем, кто не в силах сохранять неподвижность в своем горе, и я воспользовалась этим преимуществом для своей утренней пробежки и посещения бани. Но большую часть последующих нескольких дней следовало провести в наших комнатах или здесь, в этой гостиной, в обществе друг друга или соседей, которые могут заглянуть, чтобы нас утешить.

Капитан Хетнис была не в форме — в сложившихся обстоятельствах от нее этого не требовалось. Ее не заправленная рубашка приглушенно-розового цвета сочеталась с оливково зелеными брюками. Но все мое гражданское платье либо было слишком официально для этой обстановки, либо сохранилось со времен моих странствий вне пространства Радча, и, надень я то или другое, оказалось бы, что я не соблюдаю требований траура. Поэтому я влезла в свою коричнево-черную форменную рубашку и брюки. В строгом соответствии с правилами мне не следовало надевать никаких украшений, но я ни за что не рассталась бы с памятным брелком лейтенанта Оун и прикрепила его с внутренней стороны рубашки. Мы посидели молча, Калр Пять и вспомогательный компонент «Меча Атагариса» застыли позади нас на тот случай, если они нам понадобятся. Капитан Хетнис испытывала нарастающее напряжение, хотя, разумеется, внешне она этого почти не показывала, пока Сирикс не спустилась по лестнице, чтобы присоединиться к нам. Тогда капитан Хетнис резко вскочила с места и принялась ходить по периметру комнаты. Она не сказала Сирикс ни слова на пути сюда и прошлым вечером. Намеревалась, судя по всему, ничего не говорить ей и сейчас. Но это совершенно укладывалось в рамки пристойного траура, дозволявшего в этот период некоторые странности в поведении.

В полдень пришли слуги с подносами еды — еще хлеб, который мог восприниматься как роскошь на базах, но тем не менее считался простой пищей, и различные пасты и смеси, чтобы на него намазывать, возможно, слегка приправленные. Даже если и так, судя по вчерашнему ужину, я уверена, что это могло лишь формально считаться аскетической пищей.