Случайный билет в детство

Охранники замерли в паре метров. Тот, что сидел у амбразуры, тоже вскочил, забыв про контроль ворот. Громин повел пистолетом, и я заметил, что тот на предохранителе. Ну, лохи! Ситуацией надо пользоваться. Сделал «глаза» внедренцу – пора! Тот все понял и вскинул автомат.

Бах! Бах! Бах!

Справа звякнуло железо, это съехал по стене наблюдатель за воротами. Упал дальний от меня «охранник» и свалился тот, что контролировал левые оконные проемы.

С первым выстрелом я заблокировал пистолет, ударом выбил пульт из руки Громина и носком туфли дотянулся до паха оставшегося в живых «охранника». Тот мигом свернулся в улитку, а я крутанулся на месте, выворачивая ПМ из руки. Противный хруст, и Громин взвыл, хватаясь за сломанный палец. Добавляю ему по голени и, заломив травмированную руку, впечатываю Громина в пол.

– На пол! Руки за голову!

Здание мгновенно наполнилось бойцами.

«Внедренец» на всякий случай упал и накрыл голову руками. Рядом со мной встал Легких, контролируя Громина. У свернутого в улитку преступника замерли Жихарев и Любшин.

– Чисто!

В здании появились Орлович и Поспешаев и сразу направились к ящикам. Саперы заглянули в открытый, что-то сделали и Орлович показал «ok». Сделал знак Легких, чтоб отпустил подвывающего Громина, и отошел. Андрей шагнул назад и принялся с интересом наблюдать. Остальные ребята тоже смотрели в мою сторону.

Громин перестал скулить, посмотрел по сторонам, приподнялся, увидел лежащий рядом пульт, стрельнул на меня взглядом, схватил его и нажал на кнопку…

Я усмехнулся, глядя на тщетные труды Громина-Грэйна. Пора снимать маски.

– Что, Андрей Михайлович, не работает? – насмешливо спросил я у Громина. – Или СИЛЫ не хватает?

– С-с-су-ука! – прошипел Громин, разглядывая меня, и у него проступило узнавание. – Не… не… не может быть… Вязов…

– Ну почему не может? – усмехнулся я. – Может! Мир-то тесен. Факт!

* * *

Вышел из здания. Легкий ветерок принес облегчение. С удивлением заметил, что пропотел насквозь. Даже броник, кажется, сырой. Присел на ЖБИ-блок. Подошел внедренец, тоже весь взмокший. Сел рядом.

– В первый раз?

– Ага, – кивнул парень. – Нервов сжег…

– Дед бы тобой гордился.

– Дед? – парень внимательно посмотрел на меня. И наконец узнал.

– Он был настоящим мужиком. И… мне жаль, что так вышло…

Тихомиров вздохнул и уставился в землю.

– Мне мама рассказывала… – тихо сказал он, – всякое. И я искренне тебя ненавидел. Но потом я понял – не все так просто. А сейчас… я уверен, дед все равно бы поступил так же. Даже зная, что его ждет смерть.

Подошел оперативник, с которым я менялся одеждой.

– Извини, – показал я на себя, – все потом пропиталось.

– Пустяки, – ответил тот. – Ты ведь за нас всю работу сделал.

– Не я один.

– Да, красиво сработали, – улыбнулся Тихомиров.

Посидели, слушая, как наши командиры докладывают начальству об успешно проведенной операции.

Вдруг остро захотелось домой.

– Слушай, – обратился я к оперу, – дай мобильник, я свой в бронемашине оставил.

– Держи. – Опер протянул мне телефон.

Я отошел в сторону, набрал номер и дождался ответа.

– Мариша, это я.

И на сердце потеплело от любимого голоса:

– Да, Сереж?

– Ты не представляешь, Мариш, как же жизнь удивительна и прекрасна!

– Ну почему, – ответила она, – очень даже представляю. И могу доказать. Только поскорей домой возвращайся.

– Уже лечу, целую, люблю…

Да, жизнь удивительна и прекрасна. И у меня есть этому подтверждение.