Случайностей у судьбы не бывает

— С кем это ты любезничала? Кого это ты любишь и целуешь, при живом-то муже? — в шутку спросил мужчина, а сам продолжал нежно касаться моего лица. Эти мягкие прикосновения ощущались ожогами, болезненными уколами. Я не хотела, чтобы он трогал меня, но резко оттолкнуть не могла. Просто потому что не хотела сорваться в истерику. Я не могла снова потерять контроль над собственными чувствами. Мысленно дала себе установку воспринимать все его действия, как продолжение игры на люди. Не больше.

— Почему ты в одежде? — тем временем спросил он голосом с низкими бархатными нотками змея-искусителя. — Ты вчера была такой страстной. Мне понравилось, как ты выстанывала моё имя. Мы бы могли повторить утром…

— Когда-нибудь в следующий раз, под настроение, — холодно прервала его на полуфразе и, наконец-то, посмотрела в серые глаза.

Что он увидел в моих — не знаю. Но бровь удивлённо изогнулась, и он чуть отстранился.

— Надя, тебе что, не понравилось?

— Почему же, понравилось, — чего уж там врать. — Было хорошо — этого не отнять. Секс был крышесносным. Просто дружеские потрахушки на регулярной основе мне не нужны. Не хочу быстро пресытиться, — внутри всё дрожало натянутой металлической струной. Собственные циничные слова горечью отдавались на языке. Тошнота снова подкатила к горлу. Чтобы смягчить вульгарные слова, улыбнулась заученной улыбкой. — Иди в ванную, прими душ. У тебя на сегодня были грандиозные планы. Не стоит отступать от них. Ты, кажется, спешил, — с этими словами отстранилась от мужчины и вышла из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь. А ведь так хотелось громко хлопнуть и заорать во всё горло.

Утро в доме уже началось для всех. Мама торопливо убирала со стола после их с отцом завтрака. Завидев меня, помахала рукой, подзывая.

— Надя, мы с отцом сегодня вдвоём поедем на работу, а то он не в форме. Завтрак разогреешь для мужа сама. Опаздываю. Как Ярослав? — мама подняла на меня глаза, и я торопливо растянула губы в заученной улыбке.

— Я позаботилась о нём. Но больше их с отцом наедине оставлять не буду.

— Папа мечтал о сыне, — мама тяжело вздохнула. — Теперь он нашёл его в Ярославе. Полночи мне рассказывал, что он думает о вашем браке, и насколько тебе, Надя, повезло встретить, наконец-то, настоящего мужика.

— Извините, что родилась я, — это было для меня слишком, слышать такое в свой адрес после того, что произошло ночью. Впервые мама призналась, что отец хотел мальчика. Никогда не слышала подобного откровения. Росла, не обделённая вниманием и любовью.

Ярослав… Ярослав… В каждом слове. Этот мужчина проник повсюду. Ворвался в мою жизнь. Перевернул привычный уклад. Отнял внимание моих родителей. Это разозлило. Кухонное полотенце полетело на стул, соскользнуло и упало на пол. Но я этого уже не видела. Ушла вон из комнаты на улицу. В наш сад. Там, под раскидистой яблоней, стояли качели с широким сидением на троих. Дерево уже отцвело, но остатки цвета ржавыми лепестками всё ещё усыпали землю. Они, как я: вчера — невеста в белом, сегодня — грязь под ногами.

Я прилегла на сидение. Качели мерно покачивались, развеивая дурное настроение. Сквозь кружево листвы приветливо светило солнышко, и я жмурилась, любуясь на игру света и тени. Внезапно ход качели остановился.

— Я в чём-то провинился перед тобой? — надо мной стоял Ярослав и внимательно, без намёка на улыбку, смотрел на меня. — Чем-то обидел? И Вера Алексеевна спросила, не поссорились ли мы с тобой?

— С чего ты взял? — ответила сразу же и встала, чтобы не быть в позиции снизу. — Всё, как обычно, — и снова натянула заученную улыбку на лицо, натренированную за годы работы с людьми. — Как спланировал день?

Глава 26. Взгляд со стороны

Самолёт плавно оторвался от земли. Перелёт до места назначения в Германии обещал быть быстрым и комфортным. Отец выделил свою личную птичку, чтобы я с женой, братом и ещё парой человек, отобранных для работы в новом европейском офисе, добрались без приключений.

Салон самолёта был оборудован со всеми удобствами. Мы с женой сидели друг напротив друга на мягких кожаных креслах возле иллюминаторов. Надежда слушала музыку через наушники, прикрыв глаза и отбивая пальчиком ритм по подлокотнику. Длинные ресницы отбрасывали дрожащие тени на лицо. Сейчас она выглядела расслабленной и спокойной, но я знал: стоило мне её затронуть — и она сразу менялась. Становилась вежливо-отстранённой. Не той женщиной, что привлекла моё внимание.

Я даже могу с точностью сказать, когда произошла перемена. Но только не могу назвать причину этого. Ночь, проведённая в доме родителей Надежды, оказалась пограничной между той яркой, неунывающей, сильной девушкой, которая по воле рока вышла за меня замуж и сумела увлечь, и этой новой незнакомкой с искусственной улыбкой и пустым взглядом, которая воздвигла стену между нами. Неживая, механическая кукла, выполняющая заложенную программу. Действительно играющая роль, как и требовалось от неё по контракту.