– О да, – соглашается Паша. – Блуда в тебе много, – усмехается он и вдруг становится серьёзным. – Но больше мне нравится, когда твои глаза сияют от любви. Так, как ты, ещё никто и никогда на меня не смотрел. Моя это заслуга или твоего большого сердца – не знаю. Эти чувства часто терзают, от них рвёт в клочья всё внутри, особенно когда срываюсь по пустякам или необходимо быть далеко от вас. Но это того стоит.
Закусываю губу и не могу отвести от него глаз. Если бы не спящий маленький человек на руках, я бы уже сидела на Измайлове верхом и целовала. Что, впрочем, и собираюсь всё-таки сделать. Перекладываю сына в детское кресло и пристёгиваю. Минуя коробку передач, сажусь на Пашу и обнимаю за шею.
– Ай-яй-яй, лап, ну что за легкомысленное поведение? – подначивает он. – Наташа будет в бешенстве, когда узнает, чем мы занимались в её машине.
– До блуда не дойдёт, – усмехаюсь я. – Показать тебе космос в одно касание?
Это не мои слова. Паша так часто говорит, когда мы остаёмся наедине, а сын спит в детской.
– Попробуй, лап, – с вызовом произносит он. – Только сильно не увлекайся. Зрителей много.
Я впиваюсь губами в его рот. Измайлов на секунду замирает, а потом отвечает мягким напором языка. Чувствую под собой твёрдость и вжимаюсь в неё сильнее. Все ощущения рядом с ним – до вспышек перед глазами. Действительно, космос. Да, любить иногда очень больно, безумно тоскливо, особенно когда Паша уезжает в командировки – он много сил и времени отдаёт работе. Приходится собирать волю в кулак и отпускать его, но в такие мгновения, как сейчас, я самый счастливый человек на свете. И как же приятно осознавать, что эти чувства взаимны.
– Мои глаза так сияют, благодаря тебе, – говорю задыхаясь. – И это никогда не изменится, Паш. Обещаю.