Случайная свадьба герцога ада

Ранее Набериус при разговоре держал в руках широкополую шляпу и опирался на тросточку. Сейчас он кинул головной убор на пол, а трость превратилась в шпагу с блестящим лезвием. Демон с досадой всадил оружие в тяжелую штору, ругнулся на непонятном языке и исчез за дверью. Какой темпераментный. Со мной осталась печальная Ичитау.

– Ты можешь объяснить мне, что происходит? Куда они оба так торопятся?

– Вы вряд ли сможете нас понять. Все в замке действительно горюют об Эдвине, причем герцог начал задолго до этого дня. Ему особенно тяжело. Он привязался к девушке, насколько это возможно в наших обстоятельствах. Вы на нее совсем не похожи.

Так-так, сочувствовать ему не собираюсь. Конечно, даже верховный демон потерял невозмутимость, когда тело, которому он собрался воздать последние почести, вдруг зашевелилось. Да еще стало ему тыкать. Но это ни на миллиметр не приближает меня к пониманию, что за жесть у них происходит.

– Я могу отказаться от этого брака? Говори прямо. И что со мной после этого будет?

Ичитау молчала. Она не бросалась предметами, как Набериус, но глаза сверкали настолько красноречиво, что я решила сбавить обороты.

– Услышь меня, пожалуйста. Конечно, ты не обязана мне помогать, хотя бы прими к сведению. Я не знаю вашего герцога, пятнадцать минут назад я увидела его впервые. В моей культуре все, что связано с тьмой – это плохо, это табу. Как я могу желать провести рядом с ним целую вечность, ведь демоны бессмертны. Или жена, как это было с невестами, тоже долго не проживет?

Гадюка подошла к окну и зажмурилась, глядя вверх. Словно черпала там силы для ответа.

– Вы имеете право отказать Астароту. Брак имеет силу только при обоюдном согласии, это же еще одна клятва. Что с вами произойдет дальше, не представляю. Шансы на то, что вы продолжите находиться в этом теле, сохранятся, как и вероятность, что умрете на месте. Вы пришли на призыв. Как только он перестанет вас держать, то я все-таки склоняюсь к тому, что ваша душа вернется на свой круг.

Пока мы смотрели друг на друга, я не заметила, как в комнату вернулся герцог. Он держался недалеко от двери и внимательно разглядывал носки своих ботинок.

– Не получилось связаться с владыкой, камин забило, – буркнул он на невысказанный вопрос Ичитау. Я же про себя отметила, что говорит он почти нормально.

– Прошу прощения, миледи, что возникла такая путаница, – по имени не обращается, уже хорошо. – Моя жена получит права первой герцогини и станет полновластной соправительницей. Также она разделит мои обязательства и обязанности. Никаких проклятий, ограничивающий срок ее жизни, нет. Все, как у верних демонов.

– Это большая честь, – я чувствовала себя крайне глупо, так как кивала ему из кровати, но желания вылезать оттуда и соблюдать этикет нет. – Вынуждена отклонить ваше крайне лестное предложение. Мне отвратительна мысль забирать чужое, – это я про Эдвину, – меня угнетает перспектива на века запереться в вашем замке. Сам вы мне не то чтобы не нравитесь, однако я сильно сомневаюсь на ваш счет. Короче, милейший, я отказываюсь. Спасибо за доверие и все такое. Я лучше помру обратно.

Глава 8. Астарот. Гордячка и бедняжка

Веками его сердце билось нарочито медленно, чтобы благодаря внутреннему холоду не сгореть во властвовавшем вокруг пламени. Соратники считали его холодной и несокрушимой глыбой. Два других верховных герцога обзывали вечным девственником, потому что он терпеть не мог оргии и никогда не выставлял романы напоказ. Еще он не присутствовал на публичных казнях, чем открыто досаждал повелителю, и не выносил толпу. Любое открытое проявление эмоций его стесняло.

Теперь же Астарот замер не потому, что ничего не чувствовал. Он не понимал, как справиться с этой лавиной переживаний всех оттенков – от слепой ярости до восхищения. Его якобы ледяное сердце колотилось, как бешеное. Он старался унять этот грохот, который, наверное, слышали обе женщины.

Эдвина-Анастасия уползла на середину кровати и выглядывала оттуда, как бесстрашная боевая мышь. Тем не менее, она полна упрямства и только что доказала, что один из самых древних животных инстинктов, цепляться за жизнь любой ценой, на ней дал маху.

Конечно, соберись в этой комнате теософ, философ и антрополог, то каждый бы гнул свою линию. Последний бы утверждал, что это предательство собственных генов из-за страха перед неизвестным и нежелания выйти из зоны комфорта. Первый – настаивал, что девушка готова воевать за чистоту своей души и охраняет ее божественный принцип, а философ бы делал то, что ему положено – ставил обоих под сомнение.

Но Астарот в этот момент был крайне далек от возвышенных материй. Ему снова не терпелось подхватить ее на руки, вытрясти все эти глупости и поцеловать. Дальнейшим фантазиям мешало то, что он еще не привык к произошедшей метаморфозе. Невыносимо принять, что он испытывает желание к той, кому несколько дней назад пел давно забытые колыбельные Галидорнийских пустошей. Набериус и Ичитау делали вид, что не слышали ни одной и это ветер шумел в плохо заделанных щелях ставень.