Случайная судьба

— В удачный сезон — двенадцать сотен галлонов.

Это было не совсем то, что он имел в виду, говоря «получить», но переспрашивать Гриффин не стал.

— А что надо, чтобы сезон считался удачным?

— Что надо? — переспросил Мика, наклонившись, чтобы подтереть лужу под раковиной. — Надо, чтобы предыдущее лето было хорошим. Если дереву достается вдоволь влаги и солнца, оно разрастается. А у дерева с большой кроной сок слаще. Еще надо, чтобы зима наступила не слишком рано, а весна не припозднилась. Сок идет всего шесть недель, но может исчезнуть и через две. Ясное дело, что чем дольше, тем лучше — сваришь побольше сиропу.

— А от чего это зависит?

— От погоды. Сок появляется, когда по ночам уже не бывает заморозков, а днем тепло. Градусов пятнадцать — больше не надо. А задержатся холода или, наоборот, сразу станет слишком тепло, и соку конец. Скажем, случится вдруг буран и понаделает бед в кленовой роще, так придется вам подсуетиться, чтобы исправить все поскорее, иначе беда. Короче, нужно держать ухо востро и мигом принимать меры до того, как почки начнут набухать, потому что, коли опоздаете, останетесь ни с чем.

— И вы научились всему этому от отца?

— И от деда. И от дяди. — Сидя на корточках, Мика вскинул глаза на Гриффина, и на лице его появилось нечто, похожее на улыбку. Оно разом смягчилось, перестало быть таким суровым, морщины на лбу разгладились. — Сахароварение всегда было семейным делом. Работали все — старики, дети, подростки… Моя мать разливала сироп по бутылкам и канистрам. Бабка следила, чтобы все были сыты. Мужчины… Без всех этих нынешних испарителей и всего остального им хватало работы. Когда я был мальчишкой, мы даже шлангами еще не пользовались — только ковшами да черпаками! Конечно, у нас тогда не было столько земли, как у меня сейчас. Прикиньте, смог бы я таскаться с ковшом или черпаком по своим пятидесяти акрам? А теперь вон сколько разных приспособлений, которые здорово экономят силы и время. Но дело все равно остается в семье. Во всяком случае, я так надеялся. Мы с Хизер, видите ли…

Он вдруг осекся.

Гриффин вспомнил его смягчившееся лицо — каким оно было минуту назад.

— Мне бы очень хотелось поговорить с вами об этом.

Мика сердито покоился в его сторону:

— А я-то все гадал, когда ж вас прорвет!

— Я могу вам помочь. У меня есть связи, поэтому мне легче добыть информацию, к которой никогда не получить доступа обычным людям. Вам нужно узнать о Лизе? Я сделаю это для вас. Вам ничего неизвестно о Хизер? В моей власти узнать о ней все, что только можно.

— А вам-то что за дело до всего этого?

Гриффин почувствовал, что не может сознаться. К тому же лицо Мики вновь стало суровым. Стоит только упомянуть Рэнди, и ему крышка. Поэтому Гриффин избрал более безопасный путь.

— Поппи. Она мне нравится. Мне очень хочется, чтобы мы стали друзьями.

— Это она послала вас ко мне?

— Нет. С чего бы? И потом, она не верит, что я ей друг.

— А если она не верит, с чего вы взяли, что в это поверю я?

— Даю вам слово, так оно и есть. К тому же у меня есть и другие причины, помимо Поппи. Понимаете, мне нравится Лейк-Генри, нравятся люди, которые здесь живут. Когда-то Лили Блейк пришлось нелегко. А теперь вот Хизер…

Мика принялся вытирать лужи по углам.

— Мне помогает Кэсси.

— Да, конечно, но возможностей у нее куда меньше, чем у меня.

Мика обернулся. Глаза его потемнели.

— И во что это мне обойдется?

— Забудьте об этом. За помощью я буду обращаться только к друзьям, а они не возьмут с меня ни цента, так что и вам это ничего не будет стоить. Сейчас все зависит от вас. Вы единственный, кто может подсказать мне, в каком направлении двигаться.

Мика промолчал.

— Послушайте, многого мне не надо, — продолжал Гриффин. — Конечно, было бы здорово, если б вы сказали, где она родилась, но можно обойтись и без этого. Может, вы знаете, в какой школе она училась? Или в какой церкви ее крестили?

— Ничего не могу вам сказать.

— Не можете? Или не хотите?

— Не могу. — Вытерев руки о штаны, Мика направился к двери.

Схватив куртку, Гриффин кинулся за ним.

— Потому что сами не знаете? Но когда вы познакомились, неужели она ничего не рассказывала о себе? Быть такого не может!

— Почему? К тому времени она прожила в Лейк-Генри много лет. С чего бы мне вдруг приспичило ее расспрашивать?

— Ну, например, из любопытства, — улыбнулся Гриффин. — Ладно, стало быть, не спрашивали. Но вы ведь прожили вместе целых четыре года! Неужели она не упоминала хоть что-то, что могло бы навести нас на след?

— Если такое и было, я не помню. — Мика шел по тропинке к дому, и снег поскрипывал под его подошвами.

— А письма? — спохватился Гриффин. — Может, она получала письма?

— Постоянно. У нас большая переписка, но чисто деловая.

— А личные? Поздравительные открытки?

— Ни разу. Правда, почту обычно вынимаю не я, так что откуда мне знать.

— Вы предполагаете, что она могла что-то скрывать?

— Нет. — Открыв заднюю дверь, Мика вошел в дом.