Случайная

Я на мгновение замерла от неловкости. Потом подумала о том, что он вряд ли знает, как зовут меня. К чему ему запоминать имя администратора ресторана, в котором он время от времени обедает?

– Я Лида.

– Лида? Очень приятно, Лида.

– Спасибо, что спасли. Что остановились.

– Трудно не остановиться, когда на тёмной улице какой-то мужик к девушке пристаёт. Борцовскими захватами. Странные у него понятия о соблазнении.

– Соблазнять он даже не пытался. По его разумению, я должна была умереть от счастья при виде букета цветов.

– А ты не умираешь от счастья?

Я отвернулась.

– Как-то нет.

– Где ты живёшь?

Я голову повернула, в первый момент взглянула с непониманием. Моргнула.

– Не нужно везти меня домой, спасибо. Высадите поближе к стоянке такси.

– Смотрю, тебе мало приключений. Решила повторить. Говори адрес.

Я секунду боролась с собой, после чего назвала адрес. Ехать нужно было на окраину, в спальный район, но Давид даже бровью не повёл. Мы свернули на светофоре и помчались по пустому проспекту.

– Тебе нравится в «Алмазе»?

– Отвлечь пытаетесь?

– Признаюсь. Но всё равно любопытно.

– Нравится, – ответила я. – Это ведь зачётное место в городе?

– Какое? – переспросил Давид. Повторил и тут же рассмеялся: – Зачётное? Давно не слышал этого словечка. Только Петровичу так не говори.

Я улыбнулась, глядя в окно.

– Не буду. Он точно не поймёт.

– Муштрует? – Я пожала плечами, не подтверждая, но и не споря с его догадкой. – Петрович он такой, кремень. Маленький, но крепенький. Ты знаешь, что он «Алмазом» управляет ещё с девяностых? Там раньше братва любила собираться, говорят, громкие у них загулы случались. А Петрович рулил и выруливал. За это его уважают до сих пор.

– Наверное, сейчас ему работа кажется детским праздником.

– Может быть. Как-нибудь поинтересуюсь. Но у тебя неплохо получается, молодец.

– Вы за мной наблюдали?

– Сегодня – да. Ты так таращилась на Янку, это было смешно.

– Ну вот, а говорите, что хорошо получается. Как сказал бы Николай Петрович: я вела себя крайне непрофессионально.

– Да ладно. Я тоже на неё долго так пялился. – Давид даже головой качнул. – Даже удивительно, где отец отыскивает из раза в раз таких беспомощных особ. Но он, реально, от них тащится. – Он кинул на меня весёлый взгляд. – Ты не такая?

– Точно, не беспомощная, – заверила я.

– Всё сама-сама?

– Я стараюсь. К тому же, когда с юности живёшь отдельно от родителей, да уезжаешь в мегаполис, не получается играть в беспомощность.

– А где ты жила?

– Год в Москве. Но это давно было, когда только уехала. Думала, что Москва – это мой город, что там можно всё, только стоит захотеть. Но, то ли я хотеть плохо умею, то ли во мне недостаточно талантов, но в столице я не прижилась. Уехала в Питер. Вот там я прожила пять лет. Обожаю Питер.

– А почему вернулась?

Потому что меня Мишка, засранец, бросил перед самой свадьбой, оставив без средств к существованию и особого выбора.

– Так сложились обстоятельства. Вернулась месяц назад, пришлось искать работу.

– И что, мы провинция?

– Везде провинция. Всё зависит от качества жизни.

– А-а, деньги.

– Думаете, мне это нравится? Но так и есть. Вот здесь надо свернуть.

Автомобиль свернул во двор моего дома, проехал по узкой дороге, и я представила, как диковинно, наверняка, смотрится дорогущий спорткар во дворе блочной пятиэтажки. Хорошо, что соседи спят, а то сплетен хватило бы на месяц.

– Спасибо, что подвезли. И спасли. – Я отстегнула ремень безопасности, повернулась на сидении, собираясь вежливо улыбнуться и попрощаться со своим спасителем, и вдруг меня прострелило. Моя рука в панике вернулась к груди, я опустила глаза, и едва не застонала. Броши на кофте не было.

– Что случилось? – спросил Давид, заметив выражение паники на моём лице.

– Брошка. – Я глаза закрыла. И вот тут уже не сдержалась: – Вот паразит! Я из-за него брошку потеряла! – Я готова была расплакаться, честно. И почти собиралась это сделать, пусть и на глазах чужого человека. Украшение было жалко до ужаса. Даже не из-за потраченных денег, а из-за того, что я успела к броши привязаться, по-настоящему. Она скрашивала мои последние дни, я смотрела на неё, и мне хотелось улыбаться. И вот из-за какого-то пьяного Казановы я её лишилась.

– Ценная?

– Ну да… – пробормотала я. Вспомнила о том, что это бижутерия и созналась: – Для меня ценная.

Я купила её несколько дней назад. Она мне так нравилась!

– Ладно, не расстраивайся. Значит, не твоя.

– Ну, как это не моя? Рудольф Маркович сказал, что она принесёт мне удачу. И вот, приехали!

– Рудольф Маркович? – переспросил Давид, после чего многозначительно хмыкнул. – Ну, раз Рудольф Маркович сказал, значит, всё так. Он в таких вещах толк знает.

Я поняла, что брякнула в волнении, язык прикусила, но было поздно. Оставалось притвориться непонимающей и несведущей. И поэтому я лишь огорчённо кивнула. После чего открыла дверь автомобиля и выбралась наружу. Вдохнула полной грудью прохладный, ночной воздух. От расстройства дышалось как-то по-особенному глубоко.

– Не по пути мне с удачей, – пожаловалась я самой себе.