Случай у Спаса в Наливках

Делалось всё это с тем, чтобы дать Перфилию почувствовать, что если он отца Кириллу за особищное окаждение ничем отблагодарить не нашел, то и распевание его на правом клиросе совсем не нужно. А чтобы он, Перфилий, ещё яснее это понял, отец Кирилл "при тех словах" кричал всенародно о нём необычайно и бесчинно тако:

— Что вы смотрите, что Перфилий поет антифоны! Он, де, пришёл в церковь, напився котельного пива, да и распевает, а на каждение денег попу не дал. Так делают только плуты и бездельники.

Такою неуместною выходкою отец Кирилл, по мнению Перфилия, "учинил в церкви Божией мятеж и посмеяние всенародное и последованию церковному во всём остановку и пресечение".

Чтобы не дошло до большего соблазна, в дело вмешался "тоя ж церкви действительный священник Гавриил Григорьев и приходские люди, чтобы он, поп, мятежа в церкви не чинил, но он не преставал". Антифонов допеть не дал, да ещё заставлял распевшегося Перфилия читать прокимны, но это увидал пономарь, который взял и "проговорил говорком" прокимны на левом клиросе. "А антифоны за мятежём и несогласием оставили не допевши".

Тут поп Кирилл, видя, что скандал выходит не велик и не сочен, посягнул на большее и достиг цели.

"Как приспе время предо чтением святого Евангелия священнику, обратись на люди, преподать мир, и он, поп Кирилл, обратясь из царских врат на народ, бесчинно закричал:

— Мир всем, кроме Перфилия проклятого и раскольника".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Обиженный канцелярист Перфилий не захотел простить этого попу Кирилле и собрал о нём ещё некоторые другие сведения от дьякона Петра Стефанова да от сторожа Михайлы Иванова. Тут он узнал, что всё проделанное отцом Кириллом над ним, Перфилием, ничтожно в сравнении с тем, что приходилось от этого священника испытывать упомянутым дьякону и сторожу.

С ними отцом Кириллом учинено было следующее:

"Ещё в 724 году, в июне месяце, во время вечернего пения, отец Кирилл, напився пьян, в святом алтаре и во священном одеянии садился на дьякона Петра и ездил на нём около престола, яко обычно детям играть чехардою.

Усмотря таковое попа Кириллы бесчинство, сторож Михайло дьякона Петра из-под насевшего попа вызволил", и оба они, — как дьякон, так и сторож, "предъявили о том приходским людям".

Приход этою чехардою как будто не соблазнился и не обиделся.

Год спустя отец Кирилл устроил ещё более смелый «мятеж», но в ином роде.

"725 года, мая, против 20-го числа, он, поп Кирилл, напився пьян, во вечернее пение", обнажился в алтаре негоже, и находясь "во священном облачении", сделал здесь — так скажем — детскую слабость… В донесении это названо Перфилием по-простонародному, как в печати повторено быть не может.

Сторож и об этом "поповском мятеже" "извещал приходским людям", но и это извещение для отца Кириллы осталось снова без всяких неприятных последствий.

Обиженный канцелярист Перфилий, видя, что попа приходом не изнять, взялся за него на другой манер: он на народ, т. е. на приходских людей, не стал располагаться, а списал всё, что мы теперь передали, и отрепортовал московской духовной дикастерии под видом опасливости, "чтобы ему, Перфилию, за необъявление оного мятежа и бесчиния чего не причлось".

Перфилий будто и не хотел бы доносить, но боязнь его к тому понудила. А чтобы зачинаемое против отца Кирилла дело было на суде лепко и крепко, канцелярист Перфилий прописал и не малый облак свидетелей. "Видели, говорит, и слышали весь оный мятеж священник Гавриил Григорьев, дьякон Пётр Степанов, жилец его Шелковник, пономарь Фёдоров, сторож Михаил Иванов, да купецких людей по именам 11 человек, да подьячий 1, да других довольное число".

То есть, значит, выставил во свидетели полну церковь людей, с попом, дьяконом и дьяками.

В дикастерии поставленное таким образом дело уже не могло остаться без последствий и получило законный ход по судебным обычаям тогдашнего времени, от которых, впрочем, по духовной юрисдикции, существенно не разнятся ещё и нынешние.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Призвали попа Кириллу Фёдорова в дикастерию, — только не скоро. Девятого июля он делал «мятеж», 12-го, того же июля, Перфилий уже очистил себя, "дабы чего не прилучилось", и подал донос, а попа позвали к допросу только 21-го декабря 1727 года, т. е. перед самыми Рождественскими праздниками.

Поп Кирилл стал на допрос во всей неодоленной силе и типической красоте русского ответчика XVIII века. Что касается до дела и до обвинения, на него принесённого, — того-де не было и он, поп, про то знать не знает и ведать не ведает; а что касается до свидетелей, то со всеми теми из них, кои ему "не гожи", он, Кирилл, озаботился завести "приказную ссору", — значит, сделал показания их пристрастными и лишёнными достоверности.

Время к тому, чтобы позавесть ссоры (с 1-го июля по конец декабря), как видим, было дано достаточное. Поп этим и воспользовался.