Случай с монтером Жуковым

- Похмеляться надо вовремя, - обозлился киоскер, - тридцатого февраля не бывает! А какое же сегодня? - и, уткнувшись в какие-то бумаги, пробубнил: Ходят, бродят, брагу пьют, деткам спати не дают...

"Это тебе похмелиться не мешало бы", - подумал Иван, но спорить не стал и зашагал дальше.

Свернув к Соборной площади, Иван неожиданно налетел на группу странно одетых бородатых мужчин.

- С дороги, смерд! - рявкнул шедший впереди, замахиваясь длинной резной палкой. Иван отскочил в сторону. Они прошли совсем близко, метя полами длинных шуб и меся февральскую слякоть красными сапогами с загнутыми носами. В воздухе повис кислый запах овчины.

"Карнавал у них, что ли?" - подумал Иван. - "А может, актеры заезжие". Вполне удовлетворившись этим предположением, поскольку истинное объяснение ему и не могло прийти в голову, Жуков взглянул на часы и зашагал дальше, старательно выбирая на тротуаре места посуше. В этом был и второй смысл прыгая через слякотные лужи, Иван не то чтобы согрелся, но мерз все-таки меньше.

Жуков рассчитал точно - к сберкассе он подошел, когда часы на бывшей соборной колокольне уронили девятый удар. Иван толкнул дверь. В небольшом зальце народу не было. Уборщица, откинув дверцу голландки, ловко забрасывала в красный зев крупные куски антрацита. Ивану с холода показалось, что тепло от печки исходит упругими волнами, и он сразу согрелся.

За барьером у окошка с надписью "Кассир" сидел, склонив голову к бумагам, Павел Захарович, Ивану хорошо знакомый. Павел Захарович, с которым Ивану не раз случалось пропустить чарочку, был при исполнении и поэтому, кивком ответив на Иванове "Здравствуйте", вежливо сказал:

-Слушаю вас.

Иван вытащил из-за пазухи свою пачку, но на всякий случай спросил:

-Деньги меняете?

-Меняем, - ответил Павел Захарович и, приподнявшись, показал пальцем на объявление, прикнопленное к большой черной доске на стене. Иван, недоумевая, шагнул к доске и прочитал: "Курс по состоянию на 30 февраля". "Да что они - с ума все посходили? - изумился Иван. - И тут 30 февраля!" Он оглянулся, но над барьером виднелась только плешь Павла Захаровича, слышался стук костяшек кассир что-то подбивал на счетах.

Иван вздохнул и принялся читать "Курс по состоянию". Он читал, и изумление его росло от строчки к строчке: "...за один денарий - четыре тетрадрахмы полторы гривны киевские - семь рублей сорок седьмого - три пиастра..." "...за сестерций золотой - пять копеек - три дублона - одна денга серебром..." "...за один рубль - два ефимка - полгривны псковской - два обола - семь ассов - три экю серебряные - сто копеек медью..."

Иван перескочил несколько строк и трижды перечитал приписку, сделанную внизу от руки: "К сведению клиентов: талеры Лжедмитрия Пятого временно к обмену не принимаются до получения известия об исходе битвы под Суздалем".

Жукова нелегко было сбить с ног, но тут в голове у него загудело, как от хорошего апперкота. Он повернулся к барьеру и встретил вежливо-внимательный взгляд Павла Захаровича:

-Ну что - выбрали? Прошу вас. Иван протянул свою пачку. Кассир взвесил ее на ладони и удовлетворенно сказал:

- Пять тысяч сорок седьмого.

-Точно! - поразился Иван, и еще больше удивился тому, что еще способен удивляться.

- На что менять будем? - спросил кассир и ловко, не глядя, бросил пачку за спину прямо в открытую пасть сейфа.

Вместо того, чтобы ответить, Иван спросил:

-А пересчитывать не будете?

-Что пересчитывать?-удивился кассир.

-Да деньги мои!

-Так пять же тысяч ровно. Вы что думаете, если я их пересчитаю - их больше станет? - снова удивился кассир. - Так какими брать будете - ассами, оболами или еще чем?

-Мне бы новыми, - каким-то жалобным тоном, не узнавая собственного голоса, попросил Иван. - По новому курсу...

-Курс у нас каждый день новый, - наставительно сказал кассир. - У нас тут не столовка, где меню вчерашнее, а то и позавчерашнее. В общем так, советую половину взять гривнами, а половину мелочью. Ну, скажем, деньгами, серебром. И те и другие совсем новенькие, раз уж вам так хочется...

Иван обалдело смотрел, как Павел Захарович, деловито пощелкивая на счетах, ссыпал в полиэтиленовый мешочек сначала тусклые металлические брусочки, потом совком полез в большой мешок и отсыпал Ивану с две пригоршни блестящих, неправильной формы монеток.

Оказавшись за дверями сберкассы, Иван ошалело уставился на зажатый в кулаке мешочек, и вдруг со всех ног пустился бежать, не разбирая дороги. Добежав в одну минуту до маслобойки, он махнул через забор в заснеженный двор, споткнулся о кирпич и, отшвырнув дверь, влетел в "склад". Машина стояла на месте. Он, не раздумывая, вскочил в седло, крутнул диск набора времени, установил его на нужный день и нажал кнопку возврата...

Он нажимал кнопку пальцем, колотил по ней кулаком. Пока, наконец, понял, машина не работает.

И тогда Иван Жуков заплакал.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ