Случай из практики

Замок восстанавливать даже не начинали, это было очевидно, но я подыграла старику, заверив его, что не вижу ничего страшного в его несколько стесненных обстоятельствах. Меня больше занимало другое. Однако лейтенант и выдал! «Старший королевский дознаватель»! Каков полет фантазии! Впрочем… вполне ясно, отчего он не представил меня настоящим моим званием, а теперь умоляюще смотрел на меня с другого конца стола, явно призывая не выдавать его обмана. Я этого делать и не собиралась, степенно беседуя со старым Лауринем о последних событиях в столице. Новости, видимо, сюда вовсе не доходили, так что старику было интересно решительно все. Сам лейтенант, когда к нему обращались, отделывался невнятным мычанием, а когда мучительный ужин наконец подошел к концу, предпочел заняться с сестрами. Начавшего клевать носом старика слуги бережно переправили в его покои, девочек Нона увела спать, а я, пока мне готовили комнату на ночь, вышла во двор.

Ночь стояла восхитительная, теплая, лунная. В такую ночь в самом деле приятнее ночевать у костра, чем в этом мрачном замке. И что мне стоило отпустить Лауриня одного?

Кстати, могу поклясться, что лошадь он не поменяет. Все полученные от меня деньги останутся в имении. Иначе, надо полагать, он не стал бы и заезжать домой – что толку являться с пустыми руками?

Я присела на бревно, невесть зачем лежащее возле стены, закурила – до сих пор приходилось обходиться без трубки, чтобы не шокировать старика, – посмотрела на небо. Уже почти середина лета, надо же…

Небо было ясным, звезды казались совсем близкими… Я загляделась на звездное скопление – сегодня оно было особенно хорошо видно. Почти везде его называют Поясом Ноанн – дескать, богиня обронила драгоценный расшитый поясок, – или просто Поясом. На севере именуют Следом Корабля: такой белопенный след остается за кормой… А в одной из дальних стран доводилось мне слышать такую легенду: дескать, звезды – это драгоценности, рассыпанные прекрасной царевной, убегавшей от дракона. Рассыпала она их, чтобы отвлечь его, и вот когда дракон соберет все до единой звезды-драгоценности и настигнет царевну, настанет конец света… Я прищурилась: тускло светила зеленоватая звездочка – Царевна, а по другую сторону Пояса ослепительно сияли шесть крупных звезд – Дракон. Красивая легенда, только какая же девушка станет убегать от дракона? Видно, придумали эту сказку те, кто драконов в глаза не видел, а если и видел, то только издали и не в человеческом обличье…

Откуда-то сбоку послышались шаги. Подошедший Лауринь старался не шуметь, но получалось у него плохо.

– Садитесь, – сказала я ему, чуть подвинувшись. – Не стойте столбом, знаете же, не люблю этого.

Лауринь молча сел рядом, прислонился спиной к стене. Чувствовалось, что устал он сегодня безмерно.

– Что у вас здесь произошло? – спросила я, помолчав. – То есть я и так вижу, что пожар был, но отчего он начался?

– Молния ударила в восточную башню, – тихо ответил Лауринь. – Перекрытия старые, деревянные… занялось сразу же. Сушь стояла все лето – разом заполыхало… Видите же, что от восточного крыла осталось.

– А девочки? – спросила я, хотя приблизительно знала ответ. Странная, однако, молния. Хотя чего только не бывает на свете…

– Детская как раз в восточном крыле была… – Видно было, что говорить Лауриню тяжело, но отмолчаться он не пытался. Должно быть, невозможность поделиться хоть с кем-нибудь мучила его уже давно. – Отец… пытался туда пройти, под ним лестница рухнула. Слуги вытащили, ноги ему перебило, и спина… Мы с братом перебрались по карнизу… – «Значит, был еще и брат», – отметила я. Лауринь то ли вздохнул, то ли всхлипнул, но продолжал: – Добрались до девчонок, а там уже полыхало все. Я старшую, Лейду, выбросил в окно, мне ее не унести было, сам следом выпрыгнул… Она теперь вот хромая… А брат младшую, Мию, сперва искал – она забилась куда-то с перепугу. Потом попытался вынести, почти вышел. На них перекрытие упало… Он Мию собой прикрыл, она выбралась, а он там остался. Мия выбежала, а волосы, платье – все в огне… Нона догадалась одеяло на нее набросить, Мия жива осталась, только обгорела, болела потом долго… и видит все хуже…

Лауринь прижался затылком к холодной стене, глаза были закрыты, а губы отчаянно дрожали.

– Мать через месяц умерла, – докончил он. – Все просила, чтобы я о сестрах позаботился… Я, как только смог, поехал в столицу. Упросил, чтобы в гвардию взяли… – Лицо его свело мгновенной судорогой – видно было, что мальчишке пришлось обить немало порогов, чтобы получить свой невеликий чин. – А у отца пенсия небольшая есть… он тоже когда-то служил…