Сложный выбор

Возвращаться назад, через толпу, не хотелось. По лестнице у ворот он поднялся на стену и начал обходить её, «дабы внушить видом своим бодрость духа подчиненным», как говорилось в соответствующем разделе устава. Как он и ожидал, бодрость духа была на уровне чуть ниже похоронного — усталые тени у бойниц чаще всего даже не замечали подходившего коменданта, лишь после прямого к ним обращения отзываясь дежурными: «да, сэр, так точно, сэр». Впрочем, Ленок и не ждал, что его солдаты будут вести себя в стиле древних героев. Хвала Единому, обошлось без паникёров, сейчас один заполошный вскрик обернулся бы искрой в пороховом погребе. В Пограничном Легионе быстро привыкали к мысли, что Ангел Смерти ходит рядом, то и дело тыкая в кого-то костлявым пальцем.

Комендант собирался обойти по периметру весь форт, но вид болтавшегося у второй угловой башни трапа заставил его передумать. Ухватившись за перекладину, Ленок принялся карабкаться вверх.

— Добро пожаловать на борт, сэр! — мичман О’Шиннах перегнулся через фальшборт и, схватив коменданта за руку, сильным рывком буквально забросил его на палубу. — Решили прокатиться с ветерком?

— Проветриться, — буркнул комендант. Шхуна висела футах в тридцати над землей, и легкий ветерок сдувал хотя бы часть «ароматов». — И поговорить. У тебя ведь была своя каюта?

— Конура, — мичман отмерил большим и указательным пальцами примерно дюйм каната, — для корабельных тараканов. Если желаете поговорить, можем пройти на бак, лишних ушей там нет. Матросы храпят в кубрике, их и пушечный залп едва ли подымет.

Ну да, подумал комендант, они могут спать спокойно — счастливцы, вытянувшие выигрышный билет в лотерее судьбы.

— Бак — это где?

— Виноват, сэр, — О’Шиннах рассмеялся, — все время забываю, что вы, сухопутные крысы, не отличаете фок от грота. Бак — это нос, а нос у корабля там, где нет рулей... хотя с этими новыми летающими посудинами уже ни в чем нельзя быть уверенным. Короче, это там, — указал он куда-то вперед, где в совершеннейшем, на взгляд коменданта, хаосе переплелись веревки с тряпками. — Пойдем.

На «ты» они были со вчерашнего вечера — когда «Каракатица» впервые появилась над фортом, и мичман, по его собственному выражению, «вывалил в подол» коменданта шесть десятков спасенных переселенцев. Шхуна успела сделать еще два рейса, прежде чем дымные столбы от горящих поселений окружили форт со всех сторон.

Ленок двинулся следом за мичманом — медленно и осторожно, старательно выбирая место для следующего шага и уклоняясь от веревочной паутины.

— Закуришь? — О’Шиннах кивнул на бочонок с желтым песком, щедро перемешанным с табачной золой.

— Не, — комендант вздохнул, — бросил два года обратно. Хороший табак в этих краях бывает реже, чем снег, а дымить местный самосад, луженая глотка нужна.

— Тогда вот, глотни, — мичман протянул Леноку плоскую флягу в кожаном чехле. Чуть поколебавшись, тот взял, сделал глоток... и еще один... с трудом заставив себя оторваться после пятого. Теплая кисловатая влага сейчас казалась вкуснее самых изысканных напитков.

— Спасибо.

— Пройдоха Шеп, наш кок, уверяет, что это пойло спасает от цинги, — сказал мичман, пряча флягу. — Зубы у него и впрямь целые... кроме трех передних, что выбили табуреткой в кабаке, так что народ хоть кривится, но пьет. Но это так, к слову, Ты ведь карабкался сюда не за этим.

— Не за этим, — подтвердил комендант. — Я хочу знать, сто ты думаешь о нашем положении?

— А зачем тебе, — О’Шиннах, схватившись за трос, наклонился и сплюнул за борт, — мое глубоко нецензурное мнение? Любой из твоих капралов может загнуть вперехлест куда почище меня.

— Мои капралы не заканчивали даже приходских школ, — мысленно Ленок усмехнулся, вспомнив, как седые ветераны прихлдили к нему с просьбой «черкнуть хоть пару слов додому», — да и я свой патент получил не на экзамене. Из нас двоих именно ты настоящий «офицер и джентльмен».

— Да уж, — мичман оттянул подол робы и прищурился, с нарочитым вниманием разглядывая многочисленные пятна и дыры, — джентльмен такой, что дальше просто некуда. Достойный капитан «сброда, громко именуемого командой», — произнес он со странной гримасой, явно цитируя кого-то. — Комендант, а ты не боишься, что мы ночью перережем канат и тихо слиняем? Экий ты доверчивый. Другой бы давно приставил по солдату к каждому матросу, ну а за мою спину — не меньше двух капралов.

Ленок промолчал. В другое время он вообще бы не стал затевать этот разговор — дураку ясно, что выпускники «королевской мореходки» обычно не служат мальчиками-подай-принеси. Но сейчас его мало волновали душевные раны мичмана — гораздо важнее было узнать, насколько старательно тот заносил в тетрадь лекции. Поэтому он просто ждал, глядя, как стремительно накатывающие сумерки растворяют темный край леса.