– Насколько я слышал, кое-кто из главных тоже не верит в несчастный случай.
Хануман взял солонку, заменяющую недостающего белого бога, и переставил ее на один квадрат. Он вел себя небрежно, почти беззаботно.
– Это верно. Лорды Юрасек и Цицерон требуют акашикского дознания.
– Акашики со своими компьютерами способны заглянуть в чужой ум, да?
– Возможно.
– Тогда лорд Цицерон может распорядиться, чтобы и нас с тобой допросили. Чтобы проверить, не знаем ли мы, отчего умер Педар.
– Об этом не беспокойся. Бардо пообещал, что ни одному послушнику не позволит предстать перед судом акашиков.
– Я, кажется, знаю, отчего Педар умер. – Данло посмотрел на Ханумана долгим взглядом и снова потупился, потирая лоб над глазами.
Хануман закончил свою партию и перевернул солонку на бок в знак поражения. Она стукнула о деревянную доску, и кристаллики соли высыпались на черно-белые клетки. Глядя на них, Хануман спросил тихо:
– И отчего же?
Тихо, чтобы не взбудоражить других послушников, Данло прерывистыми, отягощенными памятью и стыдом словами рассказал, как нарушил ахимсу и пожелал Педару смерти. Закончив, он взял солонку и ее тяжелым днищем стал толочь кристаллики в белую пыль.
– Ты не должен раскаиваться в том, что пожелал или подумал, – сказал Хануман. – Мысли человека принадлежат ему и только ему. – И он стал говорить, что в Городе мысленных преступлений не признают – если ты, конечно, не принадлежишь к одной из кибернетических церквей. – Надо тебе знать, что в очистительных церемониях нашей церкви используются акашикские компьютеры. Для того чтобы проникнуть в мысли и даже в самые потаенные части души. Но всегда найдутся способы их одурачить.
– Какие… способы?
– Они есть. – Глаза Ханумана стали тусклыми, как соляная пыль на доске. – Говорят, что цефики способны контролировать любой компьютер. С помощью высшей йоги, которой обучают своих студентов.
– Но мы-то цефиками никогда не станем.
– Кем бы мы ни стали, тебе нет нужды беспокоиться из-за акашикского следствия.
Данло, продолжая толочь соль, кивнул, но промолчал.
– Это Бардо должен беспокоиться, а не мы. Это глупо, но некоторые лорды обвиняют его в смерти Педара. И хариджаны тоже.
– Но почему?
– Потому что он позволил старосте назначить тебя в услужение к Педару. Потому что позволил вражде между вами зайти слишком далеко. Ну и потому, конечно, что Педар каждую ночь лазал по лестнице в нашу комнату, а Бардо не принял никаких мер.
– Мне жаль, что я доставил Бардо столько неприятностей.
– Брось. Он сам вечно навлекает на себя неприятности. И всегда выпутывается – выпутается и теперь.
– А вдруг Коллегия Главных отправит его в отставку? И сделает Мастером Наставником кого-то другого?
– А вдруг одна из звезд близ Города завтра взорвется, станет сверхновой, и мы все умрем? С тем же успехом можно беспокоиться, как бы хариджаны не наняли убийц, чтобы отомстить за смерть Педара.
Данло быстро вскинул глаза.
– Тебя это беспокоит, Хану?
Хануман помолчал, не отрывая глаз от доски, и ответил с натянутым смехом:
– Ты тоже слишком хорошо меня знаешь.
– Но разве хариджаны пользуются услугами наемных убийц?
– Говорят, сто лет назад они убили так Главного Библиотекаря, когда он запретил им пользоваться библиотеками Ордена.
– Я слышал, что это Хранитель Времени приказал убить лорда Хинду, а потом свалил вину на хариджан.
– Возможно.
– Даже если бы хариджаны захотели заказать чье-то убийство, то не смогли бы. Они бедны, и денег у них нет.
– Возможно. – Хануман, вытянув губы, сдул соль с шахматной доски и своими маленькими ловкими руками стал расставлять фигуры для новой партии. – По правде сказать, я не верю, что хариджаны способны заказать убийство Бардо или еще кого-нибудь. Не хочешь ли сыграть, пока не погасили свет, – или ты всю ночь теперь будешь думать об этих несчастных хариджанах? Родственники Педара уж точно не пожертвуют своим сном, думая о нас с тобой.
Однако в то самое время, когда Данло с Хануманом играли в шахматы на четвертом этаже Дома Погибели – и за много дней до этого, – родные Педара Сади Саната держали в памяти их имена. Данло ви Соли Рингесс и Хануман ли Тош многократно упоминались в жалких жилищах Квартала Пришельцев – даже теми хариджанами, которых смерть Педара близко не затрагивала. Люди всегда охотно обсуждают чужие несчастья, и потому имена Данло и Ханумана дошли до червячников и охотников за информацией, обычно почти не имеющих дел с хариджанской сектой. Хариджаны не могли предвидеть последствий своей болтовни, но именно она привела к ужасному происшествию (и к ужасному открытию Данло), которое случилось десять дней спустя в главной библиотеке Академии.