Сломанное сердце

Он не двигался целую минуту, потом вдруг вскочил. Весь пятнами красными покрылся. И забурлил опять:

– Смешно, да? Тебе все время над всем смешно! А мне не смешно. Мне плохо! Ты меня измучила всего… Зря я к тебе переехал… Я уйду! Не буду вам мешать!

Пока он клокотал, я обняла его за шею и уже сама поцеловала его в губы. Нежно, мягко и отодвинулась. Он замолк. Захлопал изумленно глазами.

В общем, мы переспали. И мне не понравилось. Марик был тороплив, суетлив, неуклюж. А я вообще до него ни с кем и никогда. Так что мы друг друга стоили. Но не отчаялись. Пробовали, пытались. Как в кино не стало, но терпеть вполне можно…

А спустя год тоже решили скромно расписаться. Однако отец Марка нас не понял и закатил свадьбу человек на двести. Я бы не согласилась, наверное, но мой папа внезапно его поддержал. И мама тоже. А родителей своих я огорчать не люблю.

После свадьбы ничего не поменялось – мы по-прежнему живем прекрасно. Не ссоримся, нервы друг другу не мотаем, мозг не клюём. Только родители, и его, и мои, время от времени нас атакуют: когда уже будут дети? Но мы с Гаевским держим оборону.

Ни я, ни Марк обзаводиться потомством не торопимся, строим карьеру. Он – в универе по научной части двигается вперед под папиным крылом. Закончил магистратуру, аспирантуру, сейчас пишет диссертацию.

Ну а я – кручусь как белка в своём бюро. В универе я, правда, тоже веду часы как приглашенный преподаватель. Но это так, для поддержания формы и немножко для статуса. А вот бюро – это моё всё.

Я ночи не спала, из кожи вон лезла, чувствуя себя ходячим справочником юриста. Два года после универа отпахала помощником адвоката. Все нервы измотала, пока сдала квалификационный экзамен в Палате адвокатов. И это было только начало. Спасибо папе, он поддерживал и словом, и рублем, пока мои дела не пошли в гору.

В общем, мы с Марком – упертые карьеристы. И обоих такое положение вещей более чем устраивает.

2. Лера

Я тихонько, стараясь не цокать каблуками, подхожу со спины к Гаевскому. Он что-то увлеченно рассказывает, жестикулируя руками. ⠀

Меня замечают Соня и Денис – они сидят напротив Марка, но я прижимаю палец к губам. Мол, тихо, меня не выдавайте. Хочу слегка пошалить – закрыть ему глаза ладонями. Посмотрим, узнает ли меня Марк. Он ведь уверен, что я не приду.

– Вот так, ребята, сейчас с вами напьюсь, наберусь смелости и порву с ней. Всё, не могу так больше.

Я замираю с приподнятыми над его головой руками. С кем он собрался порвать? Холодею от мысли: у Марка есть кто-то на стороне? Мой благоверный не такой уж верный?

Денис, глядя на него, многозначительно покашлял, но Гаевский, видимо, так увлекся своими откровениями, что знак не уловил. Зато я уловила и метнула в Дениса убийственный взгляд. Они оба с Соней опустили глаза. Мне тоже стыдно, но я должна знать правду.

– Жалко как-то, – вздохнула Юлька, теребя сережку. – Может, ещё всё наладится. Что уж сразу так-то?

– Да нечему там налаживаться! Мы с Лерой давно чужие люди.

Я цепенею за его спиной – услышанное не укладывается в голове. Это он со мной решил порвать? Мы с ним чужие? Мы прожили почти шесть лет бок о бок, знаем друг о друге всё плохое и всё хорошее – и это мы чужие? Это какой-то сюр! Мы ведь правда ни разу даже не поссорились.

– Но вы же любили друг друга, – говорит Юлька.

– Я уже не уверен в этом. Я вообще жалею, что лучшие годы потерял с ней.

– Да чего уж ты? – вставляет свои пять копеек Захаров. – Так-то Лера у тебя красотка.

– Толку-то! Она не женщина. Она – сухарь. Плесневелый. Заскорузлая деревяшка. Сердца у неё вообще нет. Она думает только о своей чертовой работе, больше её тупо ничего не интересует. Никогда не спросит, как у меня дела… чего хочу я… Она сама не живет, и я рядом с ней подыхаю. Она элементарно не способна на… – Он взмахнул руками, но слова не нашел. – Ни на что она не способна! Даже вон прийти встретиться не захотела. Потому что общаться она не умеет, ну, просто общаться, по-человечески. И не хочет. Рассказываю недавно ей случай смешной, у нас на кафедре было… да я вам писал про доцента, который очки потерял, помните? А она на меня подняла глаза, пустые такие, холодные, и говорит: у меня завтра утром суд, сложное дело, не отвлекай меня сейчас, пожалуйста, на всякую ерунду.

Последнюю фразу Марк произнес дурацким церемонным голосом, меня, видимо, передразнить пытался. Потом с тяжким вздохом добавил:

– Так что юрист, ой нет, что вы, адвокат! – А это он произнес с издевкой. – В общем, адвокат из нее получился блестящий, это да, а вот в остальном – полный ноль. Но ведет себя как царица, а я при ней, типа, консорт.

– И что, разводиться будете?

– Угу.

– Смотри, как бы этот блестящий адвокат тебя как липку не ободрал, – смеясь, вставил Захаров.

– Переломится, – фыркнул Марк. – Хотя плевать, лишь бы скорее от неё отделаться.

– Не говори так, – мямлит Соня, бросая на меня жалостливый взгляд.