Слой Ноль

«Да меня самого двадцать раз прикончили! — бубнил он себе под нос, садясь в машину. — Черствый?.. Пигалица ты в переднике! Я для тебя же стараюсь, коза драная!.. Для вас всех, идиоты, бараны... Стадо...»

Слежки он так и не засек — филеров Шибанов прислал хороших, не поскупился.

«Может, даже из президентской охраны, — подумал Мухин не без гордости. — А что?.. Как будто я недостоин! Молитесь на меня, ребята. И да услышу я ваши молитвы... Если настроение будет».

Поднявшись на лифте, Виктор поискал звонок — все пять фальшивых дверей были с кнопками, и только одна, настоящая, не имела даже «глазка».

Дверь открылась сама, из чего он сделал вывод, что площадка находится под наблюдением. Это его не очень удивило, но напомнило, что парочка скрытых камер может стоять в комнате. То есть, если ему удастся встретиться с Людмилой, Константин наверняка получите охраны черно-белый ролик в жанре «домашнее видео».

Мухин поздоровался с новыми дежурными и отправился искать кухню. Проплутав по лабиринту из корридоров и холлов минут пять, он неожиданно вышел в угловое помещение с двумя стеклянными стенами. Окна разделяла тонкая металлическая рейка, не внушавшая особого доверия.

— Нагулялся? — по-отечески спросил Немаляев.

За столом сидели двое: Сан Саныч и знакомый по единственному сеансу связи Макаров.

Виктор с независимым видом приблизился к холодильнику и, внимательно изучив содержимое, достал себе здоровый кусок копченого окорока. Напяливать приветливую улыбку он не хотел. Мухин полагал, что за беспочвенные наезды перед ним должны извиниться — и не как-нибудь мимоходом, а основательно и многократно. Немаляев, похоже, был иного мнения.

Полюбовавшись, как Виктор режет мясо и, сворачивая из него затейливые бутоны, отправляет в рот, Сан Саныч молча простился с Макаровым и покинул кухню.

— Слышал я про вашу замутку, — сочувственно произнес тот. — Старик раскаивается, серьезно... Им всем неудобно. Но стелиться он перед тобой не станет. Он же у нас будущий диктатор.

Мухин отложил очередной кусок и посмотрел на бизнесмена. В жизни он выглядел еще хуже, чем на мониторе, — еще пушистей и светлее. Очки он снял, но это его не спасло: золотые дужки все-таки оттеняли водянистые глаза, теперь же две тупые пуговицы лезли наружу, словно у вареного карпа. Бледные руки поросли редкими желтоватыми волосками, торчавшими в разные стороны так, точно по ним кто-то прошел.

Виктор поймал себя на том, что пытается угадать, кого же Макаров ему напоминает.

— Сан Саныч — будущий диктатор, — сказал он. — Возможно. А я действующий президент. Всенародно избранный.

— Понятно... — буркнул Макаров. — А я между вами кто? Срань колесная?..

Он подвинул к себе лежавший на столе мобильник и, набрав одним пальцем номер, приложил трубку к уху.

— Ублюдки... — сказал он вроде как сам себе. — Где связь-то? Вот ублюдки же... Всех уволю!..

— Здесь телефон только у одного человека работает. У Шибанова.

— Да? Я мог бы догадаться... — Трубка полетела в мусорное ведро. — Ну что, давай еще раз познакомимся? Юрий Геннадиевич. Можно Юрий.

— Вы можете звать меня просто Юриком... — обронил Мухин.

— Чего?..

— Вспомнилось...

— Что вспомнил-то?

— Так, неважно. Мясо будешь, Юрий?

— Я вегетарианец.

— До ста лет дожить хочешь? Или зверушек жалко? И то и другое в нашем положении, знаешь ли, попахивает шизой.

— У меня есть некоторые принципы, — сказал Макаров, — и это значит...

— Это значит, что ты мало видел. Сидишь в этом слое, никуда не рыпаешься? Неужели не интересно?

Юрий, крякнув, поднялся и достал из холодильника пучок салата. Развернув пленку с впечатляющим ценником, он отломил бледно-зеленый листик и начал неохотно грызть.

— Вкусно? — осведомился Виктор.

— Это правда, что ты с Борисом встречался? — не ожиданно спросил Макаров. — С тем самым Борисом Черных?

— Тебе-то какая разница?

— Что он думает по поводу нашего проекта?

— Про эвакуацию в подготовленный слой? Дерьмо это собачье... Даже мне становится ясно, что у нас нет шансов. То, от чего мы бежим, происходит везде, никаких укромных уголков не существует. По крайней мере мы их ищем не там, где надо.

— А где надо? — Юрий пошевелил белесыми бровями и, удивленно посмотрев на салат, отщипнул себе новый листик.

Чтобы не отвечать сразу, Мухин набил рот копченым ясом. Движения получились принужденные, фальшивые, и он почувствовал, что либо недоиграл, либо переиграл, причем сильно. Неторопливо пережевывая, он прикидывал, что барыге рассказывать можно, а что нет. Однако чем медленнее работали челюсти, тем медленней же текли мысли. Выходило как в старой армейской загадке: можно ли съесть кусок хлеба за сто шагов?

Макаров сверлил Виктора блеклыми глазками, при этом на лице он держал такое наивное выражение, словно и не догадывался, что стоит за всеми этими фразочками.

Нет, за сто шагов кусок хлеба не съешь. На этом приколе Мухин продул не одну пачку сигарет.

— Искать надо в слое номер ноль, — с трудом проглотив, сказал он.

— Где-где?

— Сколько бы ни было слоев, прародина у них одна. Мир, в котором что-то случилось. Мир, от которого разбежались отражения.