Слишком много поваров

– Ах, это! – рассмеялся я в надежде, что мой смех прозвучит достаточно естественно. – Я помню этот разговор около тропинки, с которой кидаются камнями. Насколько я понимаю, он не передал вам сути всего разговора. Например то, что я говорил, как ревнивы друг к другу эти повара и готовы перегрызть друг другу горло из-за какого-нибудь рецепта. Упомянул и о том, что Ланцио, считавшийся одним из лучших, получает около шестидесяти тысяч в год и, естественно, пошутил, что если кто-нибудь и будет убит на почве гастрономии, то именно он.

Толман нахмурился.

– В чем дело, Обелл? Это не совсем то, о чем вы мне говорили.

Обелл спокойно посмотрел на прокурора.

– Возможно, я не совсем правильно его понял. Действительно, мы говорили обо всем, что он сейчас перечислил. Может быть, моя подозрительность детектива отметила в разговоре только упоминание о возможном убийстве.

Толман обратился ко мне.

– Почему же для своих шуток вы выбрали именно Ланцио?

Я пожал плечами.

– Я никого специально не выбирал. Очевидно, я упомянул о нем именно потому, что он один из самых известных. Я как раз только перед этим читал об этом в статье. Не хотите ли ознакомиться?

– У нас нет для этого времени, – произнес шериф, растягивая слова. – Выйди в холл, Обелл.

Детектив, по-прежнему не глядя на меня, удалился. Толман сказал полицейскому:

– Пригласи сюда Вульфа.

Я уселся плотнее. Если откинуть в сторону небольшие затруднения, которые я сам себе доставил неуместной болтовней, я мог наслаждаться предстоящим зрелищем. Я представил себе, что бы сказал инспектор из Нью-йоркской полиции, если бы он знал, что знаменитого Ниро Вульфа призывают маленькие судебные крючкотворы в крохотном городке в половине четвертого утра к ответу. После этого я подумал, что не вредно хоть немного облегчить его участь. Я встал и подтащил к столу самое большое кресло.

Вскоре полицейский вернулся с моим боссом. Толман спросил, не ушел ли кто из свидетелей. Полицейский ответил:

– Они все здесь. Даже дочь Берина. Они пытались отправить ее спать, но она отказалась. Она все рассчитывает прорваться сюда.

Толман скривил губы. Одним глазом я с наслаждением любовался его замешательством, а другим поглядывал на Вульфа, который, ворча, устраивался в своем кресле. Наконец Толман сказал:

– Отправь их всех по комнатам. До утра они не понадобятся. В остальном все в порядке?

– Да. – Шериф бросил взгляд на полицейского, – Все остальные, ждите в холле. До тех пор, пока тут не закончится. Нам не нужны лишние разговоры.

Полицейский удалился. Толман опять потер глаза и, откинувшись на спинку кресла, воззрился на Вульфа. Вульф, казалось, пребывал в полудреме, но я заметил, как шевелились его пальцы на рукоятках кресла и понял, что он достаточно возбужден. Он первым нарушил молчание, доводя до сведения Толмана следующее:

– Уже почти четыре часа, мистер Толман.

– Благодарю за информацию. Мы не задержим вас долго. Я хочу уточнить с вами несколько моментов.

Вульф сказал:

– Один из них я представляю. Я полагаю, миссис Ланцио повторила вам ту же историю, которую рассказала нам. Не так ли?

– Что это за история?

– Бросьте, Толман, – Вульф привычным жестом скрестил пальцы на жилете, – Не ходите вокруг да около. Она находилась здесь с вами около получаса и должна была вам ее рассказать. Я отчетливо представляю, что она могла наговорить.

– Что же, по-вашему, она наговорила?

– Это только предположения. – Голос Вульфа звучал мягко и бесстрастно. – Убит ее муж, а она, по ее мнению, именно этого и опасалась. Вы знаете об этом больше, чем я, поскольку вы ее допрашивали. Что касается меня, то она сообщила о разговоре с мужем, который предположил, что обнаружил мышьяк в сахаре, который собирался использовать для приготовления соуса. Несмотря на просьбу мужа, она предложила мне принять меры против возможной опасности, но я отказался.

– Почему вы отказали ей?

– Потому что это не мое амплуа. Так я ей и сказал: я не дегустатор и не телохранитель.

Вульф пошевелился, что свидетельствовало о его крайнем раздражении.