Слишком много кошмаров

Он испытующе посмотрел на меня. Голубые глаза сияли азартом, а невзрачное лицо с правильными мелкими чертами вдруг превратилось в натуральную разбойничью рожу, лукавую и алчную донельзя.

Я невольно прикинул: Невидимая Флотилия, значит. Неуловимая и теоретически неуязвимая. Специально созданная для межконтинентальных перевозок особо ценных грузов. Заколдованные быстроходные суда и команды, составленные из уроженцев островов Укумбийского моря, иными словами, потомственных пиратов. Что совершенно логично, если учесть, что именно ради защиты от этих самых Укумбийских пиратов всё и затеяно. Зато против моего вторжения никаких специальных мер не принимали. Ну и отлично. Проникнуть Тёмным Путём на корабль, плывущий в открытом море теоретически возможно. Своими ушами слышал историю о человеке, которому это удалось[7]. А значит, и я смогу, не вопрос. Подобные вещи у меня получаются как бы сами собой, даже стараться особо не надо – не то что с Безмолвной речью, кухонной вознёй и этим дурацким новомодным хождением в полуметре от земли… Ладно, попал я на корабль, что потом? Ясно, что: Смертные Шары по числу членов команды, один на всех приказ сидеть смирно и не мешать, сундуки с миллионами уменьшить и спрятать в пригоршню, и можно спокойно возвращаться домой – тоже Тёмным Путём. Милосердно расколдовав всех напоследок. Ну или не расколдовав, как пойдёт.

Наконец я кивнул:

– Да, Невидимую Флотилию, пожалуй, смог бы. Не вижу особых проблем.

– Теперь представляете, какой интересной могла бы стать наша с вами жизнь, окажись мы на мели? – с энтузиазмом спросил Малдо. – Пока нежная молодёжь будет жаловаться друг другу на Мир, не способный по достоинству их оценить, мы…

Я помотал головой.

– Да ну, ничего интересного. Суетиться, грабить кого-то. А потом ещё скрываться от преследования, стараясь никого ненароком не зашибить – вообще тоска. Лучше уж плюнуть на всё и отправиться в одну из тех реальностей, где я по-прежнему богач. Или просто умотать на Тёмную Сторону, благо там деньги вообще не нужны. Сколько раз бывал на Тёмной Стороне, ни одной лавки не видел. И никаких трактиров. И погода там всегда отличная, даже когда у нас зима, можно прямо на улице жить…

На этом месте я осёкся, потому что почувствовал себя натурально буржуем, жрущим пирожные на глазах у голодного сироты. Сиротой был, как ни странно, Малдо Йоз, сегодняшний триумфатор, обладатель почти Королевской шляпы, предводитель Новых Древних Архитекторов, колдун, каких даже здесь, в Сердце Мира, по пальцам можно сосчитать.

Он как-то внезапно сник, ссутулился ещё больше, азартный блеск в глазах погас. Хорошо хоть поля шляпы не обвисли, это было бы слишком.

– Я что-то не то сморозил? – прямо спросил я.

Малдо Йоз слабо улыбнулся, махнул рукой.

– Можно и так сказать. Но на самом деле вы тут ни при чём. Не берите в голову. Просто я отчаянно завидую людям, которые для вот этого всего рождены – Тёмная Сторона, другие Миры и… Не знаю, что у вас там дальше. И воображения не хватает предположить. А вам я завидую больше всех вместе взятых, очень уж много удивительных вещей о вас слышал; если хотя бы сотая часть правда – заверните мне вашу жизнь, хочу, беру, не торгуясь, даже если выяснится, что ради сохранения этих чудесных возможностей вам каждую ночь отпиливают голову ржавой пилой, а потом приделывают на место.

– Не отпиливают.

Мы помолчали.

– Извините за такую внезапную откровенность, – наконец сказал Малдо Йоз. – Не поверите, но обычно я веду себя гораздо сдержанней. Просто очень устал. И почему-то такое ощущение, что с вами всё можно.

– Правильное ощущение. И да, тут есть чему завидовать. Я вас очень хорошо понимаю. Когда-то сам завидовал – вообще всем, в чьей жизни был хоть какой-нибудь смысл. Даже если на самом деле его не было. Я бы тогда и за мало-мальски убедительную иллюзию смысла дорого дал… Ладно. Простите, что так расхвастался. Просто увлёкся разговором. И не подумал, как всё это звучит со стороны.

– Ну так я сам этого хотел, – откликнулся он. – В смысле хотел вас разговорить. И получил несколько больше, чем рассчитывал. Так часто бывает.

– Равновесия ради следует признаться, что совсем недавно я отчаянно завидовал вам, – сказал я. – Когда дом был закончен, стоял, весь такой из себя невероятный, и вы с видом победителя вышли на крыльцо. И все захлопали и полезли к вам обниматься. Без аплодисментов и объятий я как раз обойдусь, но вот это ощущение только что законченного почти невозможного дела – самое прекрасное, что может случиться. Ради него имело смысл рождаться слабым недолговечным существом человеком, для которого почти невозможно вообще практически всё. И путь к настоящему счастью вполне очевиден, если не уму, то сердцу…

– Вы так говорите, будто у нас был выбор, кем рождаться.

Я молча пожал плечами. Потому что объяснять, что у меня, кажется, всё-таки был, и сами видите, что я в итоге выбрал, – это уже верх бестактности.

Но Малдо Йоз, похоже, и так всё понял. Нахмурился ещё больше, отвернулся. Потом сказал: