Слишком много колдунов

Аслан, который только собрался спросить, почему Питер не наймёт специально обученных плотников, лишь постоял молча да и пошёл за ломом. Через пару часов, примерно к обеду, чистый их разум приноровился-таки к грубой, шершавой и занозистой реальности, и оба новоявленных ремесленника начали вполне уверенно попадать по гвоздю, а не себе по пальцам. Дело немного усложнялось тем, что молоток был всего один, поэтому Питер самонадеянно взял топор и некоторое время пытался орудовать им как настоящий мастеровой, и лишь когда слетевший с топорища топор едва не разбил голову его другу, Аслан вежливо попросил его взять молоток, а сам стал на подхвате. Как ни удивительно, но так дело пошло значительно быстрее, и, обедая в безымянном заведении на соседней улице, где у Питера был абонемент, они пребывали в отличном расположении духа.

После обеда дело стало совсем спориться, и вскоре половина была сделана — они положили тот самый загадочный настил, но не успели разобрать кусок крыши, Питер лишь снял «слишком узкую» раму слухового окна. Всё это время королевский эвакуатор внимательным и странным образом приглядывался к грудам барахла, сдвинутым в стороны, будто надеялся увидеть там что-то, но Питер работал совершенно безмятежно, напевал себе под нос, и на подозрительные взгляды своего товарища никак не реагировал.

Премьера мюзикла была в семь, и в шесть часов друзья уже были готовы. Аслан после короткого и отчаянного сопротивления надел-таки фрак, правда, не сиреневый, а черный, в котором он выглядел, по его словам, как обгорелый попугай. В ответ на это Питер и Жак (который, кстати, весь день проспал у себя в комнате, полностью одетый для прогулки и даже с одним башмаком на ноге) дуэтом развили мысль, что посещение светских мероприятий в мундире следует запретить законодательно.

5

В экипаже по дороге в театр временно исполняющий обязанности заведующего кафедрой археософии и капитан королевской службы эвакуации минут десять обсуждали современное искусство, и Жак поначалу не участвовал в разговоре по причине больной головы и большой корзины цветов у него на коленях. Но затем стали обсуждать светскую жизнь вообще, и тут свободный финансист проявил живой интерес. После недолгого обмена мнениями и воспоминаниями было решено, что время частных салонов кануло в небытие и тон задают исключительно ведомственные вечеринки. К примеру, Аслан поведал, что на их недавний весенний бал пригласительные кончились ещё до объявления даты. В ответ на это Жак сообщил, что на балы Торговой и финансовой гильдии приглашений нет в принципе, а есть список фамилий, утверждающийся после внутреннего конкурса примерно за два месяца до события. Питеру, представлявшему Королевскую Академию, в этом смысле похвастать было нечем, поэтому он сварливо усомнился в качестве, так сказать, человеческого материала, что представлен на данных мероприятиях. Если в случае Аслана всё более или менее понятно, сказал он — на балы эвакуаторов ломятся безобидные восторженные провинциалки, поддавшиеся очарованию мундира, то к торговцам, здесь тон Питера стал зловеще-обличающим, стремятся попасть в основном расчётливые и очень хитрые особи, мыслящие в терминах товарно-денежных отношений, что, разумеется, недопустимо в таких тонких вопросах, как брак и будущая семья.

— Почему это провинциалки? — обиделся Аслан.

— Почему это недопустимо? — обиделся и Жак.

Перед входом в театр была толпа. Друзья выбрались из экипажа.

— Дело новое, — заметил Аслан, — модное.

— А что это такое вообще — мюзикл? — спросил Питер, поправляя галстук и напуская на себя светски небрежный вид. Аслан пожал плечами, вопросительно посмотрел на Жака.

— Мюзикл, в общем, там ээээ… музыка, — сказал Жак.

— Так, — сказал Аслан.

— И там… ээээ… актёры.

— Я верю в тебя, друг мой, — сказал эвакуатор. — Продолжай.

— И актрисы, — помог Питер.

— И актрисы, — повторил Жак. Он смотрел на гигантскую афишу с названием мюзикла и смутным женским силуэтом.

— В общем, мюзикл, — сказал Аслан, — это когда актеры и актрисы на сцене что-то делают под музыку.

— Поют? — спросил Питер.

— Ммммм, — замотал головой Жак. — Она там не поёт, а как бы говорит.

— Танцуют?

Жак произвел сложное движение плечами.

— Месье Делакруа!

К ним приближался барон Дебатц, наряженный по последней моде. Узкие штаны в чёрно-серую полоску, сюртук с пышными рукавами, белые перчатки в чёрную стрелку, бежевый платок на шее, цилиндр и трость, подобранные в тон — настоящий герой нового времени, романтический отшельник и воплощение успеха. Жак, прищурившись презрительно, смотрел мимо него, внезапно осознав, что со вкусом подобранная одежда — вовсе не такое уж достоинство, как ему казалось раньше.

— Господин барон, — произнёс он, едва шевеля губами.

— Рад видеть вас всех среди поклонников таланта нашей Нони, — произнёс Дебатц как ни в чём не бывало. — Вы, надо полагать, капитан аль-Джазия. Наслышан. Я барон Дебатц, всегда к вашим услугам.

Аслан, ничего не понимая, коротко поклонился. Барон обратился к Жаку.

— Насколько я слышал, вы по-прежнему стоите на своём?