Слишком много колдунов

– И ещё, – сказал Роб. – Убейте его. Если племяш донесёт, что я провёл вас к замку, меня скормят свиньям.

Цейтлих не удивился.

– Это всё?

– Нет, – совсем тихо сказал старик. – Когда убьёте его, дайте мне отрубить ему голову, руки и ноги. Колдун умеет возвращать мертвых, и они ему служат.

Цейтлих некоторое время смотрел на него пристально. Роб выдержал взгляд, глядел спокойно и ровно. Полковник покивал задумчиво, затем скомандовал коротко:

– Повесить.

Геркулес растерялся.

– Кого?

– Этого, – сказал Цейтлих, указывая на Роба, старшего.

– Но ведь… – вырвалось у Геркулеса. Цейтлих повернул к нему голову.

– Ты оглох, осуждённый? Я приказываю – повесить этого засранца.

И добавил с мрачным удовлетворением:

– Не обманешь, старик. Твой щенок проведёт нас куда надо.

Через пять минут всё было кончено, Роб перестал хрипеть и дёргаться; для верности подождав ещё минуту, Геркулес приказал спустить тело на землю, а сам пошёл за мобили, исполненный самых мрачных мыслей: ему не понравились слова старика про мертвых, которые служат колдуну. Он увидел Мишеля с наспех перевязанной ногой, который морщил лоб над большой картой, расстеленной на поляне по сторонам света и придавленной камушками по краям; рядом стоял полковник Цейтлих и с отсутствующим видом ковырялся в зубах ножом.

– Значит, ежели это дубовая опушка… – произнёс парень.

– Где схрон ваш, – вставил Цейтлих. Его речь была не совсем разборчивой. Было похоже, что он поедает лезвие.

– Ага, схрон… От него вдоль ручья шагов сто, и у излучины вход в замок будет. Там коряга большущая, и вот прямо под ней ещё вход, притопленный.

– А сам замок-то где? – лениво спросил полковник, разевая пасть и ворочая ножом. – За холмом, что ль?

– Не-е, – Мишель поднял голову и осклабился. – Холм этот, хе-хе, замок и есть, господин полковник.

Цейтлих вонзил нож в землю, потянулся и увидел Геркулеса.

– Что случилось, осуждённый? – благодушно гаркнул он.

Геркулес открыл рот, затем закрыл. Перед его глазами стояли ряды субурдов, молчаливые, страшные, готовые на всё.

– Ничего, господин полковник, – сказал он. – Разрешите отдыхать?

3

– Так, ещё раз, – сказал Жак. – Тебя хотели сжечь.

– Очистить, – поправила его Лия, морщась. Прелати только что смазала ей ноги вонючей мазью и накладывала повязку. – Очистить полностью.

– Сжечь, – твёрдо сказал Жак. – Сжечь за то, что у тебя целые руки и ноги. За то, что ты не калека.

– Ну, да, – весело ответила девушка. – Раз целые, значит, что я не чистая. Раз не чистая, то меня может похитить диавол. А раз так, то значит, я его пособница и ведьма.

– А диаволу ты зачем?

– Чистая – низачем, в том-то и дело, – сказала Лия. – Диаволы чистых и очищенных женщин не крадут.

– Ни черта не понимаю, – сказал Жак и оглядел своих спутников. Питер сидел с отсутствующим видом. Тогда финансист перевёл взгляд на Аслана, точнее, на его спину – мусульманин сидел в кабине за штурвалом и смотрел на пробегающие мимо стены тоннеля, освещённые фарами «Фуксии» и идущей сзади «Сельди». Прелати также ничем не показала, что у неё есть идеи по этому поводу, равно как и Майя, которая пряталась на верхней койке и смотрела на Лию почти враждебно: девочке было стыдно за своё поведение – она действительно на какой-то миг подумала, что Лия её мама, чего, конечно, быть не могло.

– Ни черта не понимаю, – повторил Жак и спросил у Питера чуть громче, чем следовало: – Как ты думаешь, что такое эти диаволы?

Питер пожал плечами. На Прелати он смотреть избегал.

– Всё сходится, – объявил Аслан, вглядываясь вперёд. – Чудовища не охотятся за инвалидами. Их интересуют только женщины и только здоровые. Это мы и так знали.

– Да неужели! – снова чуть громче, чем следовало, удивился Жак.

– Нехватка конечности или её части может быть признаком мутации, – раздражённо сказала Прелати, отрывая ещё кусок бинта. – Поэтому автокапсулы настроены проверять, всё ли на месте.

– Мутация, – усмехнулся Питер. – Настроены…

– Ага, – сказала Лия. – Автокапсулы, точно. Но они их называют диаволами.

– А как ты им попалась? – с простодушным любопытством продолжал допытываться бывший куратор королевской службы поставок.

– На меня донёс один урод, – сказала Лия. – Я решила позагорать наверху, а он выследил меня, увидел, что я не очищенная, и донёс.

– Донёс этим людям, которые тебя хотели сжечь?

– Да, – сказала Лия. – Это Высокое жюри. Они судят и очищают ведьм.

– Судят? – произнёс Питер негромко. – За что?

– За грех, – сказала девушка.

– А когда он тебя увидел? – неожиданно спросила Прелати.

– А сегодня утром, – ответила Лия. – В обед меня поймали на входе. Дальше вы знаете.

– Ты решила загорать утром? – уточнила старуха. – На леднике?

Лия Гаран некоторое время смотрела на Прелати, затем кивнула и неожиданно чопорно произнесла:

– Не всем из нас такая радость доступна.

– Ну если больше негде, – сказал Питер защищающим тоном.

– Меня беспокоит этот суд, – сказал Жак. – Они не устроят за нами погоню? Мы здесь никого не знаем, а для них эта чертова дыра под морем – родной дом.