Слишком много клиентов

У меня была назначена встреча с актрисой в промежутке между тремя и четырьмя. В пять минут четвертого я вошел в холл отеля «Балфур» на Мэдисон-авеню, в районе Шестидесятых улиц, назвал портье свое имя и сообщил, что меня ждет Мег Дункан. Он понимающе посмотрел на меня и осведомился:

– Как там толстяк?

– Повернитесь-ка, – попросил я. – У меня не очень хорошая память на лица, зато на спины – отличная.

– Мою вы не вспомните. Я одно время подрабатывал в «Черчилле». У мисс Дункан что-нибудь пропало?

– Отвечаю на вопросы, пока жду, – сказал я. – Мистер Вульф поживает прекрасно, спасибо. Мисс Дункан никак не может найти свой массивный золотой кастет и подозревает, что его взяли вы.

Он ухмыльнулся:

– Одно удовольствие с вами беседовать. Можете забрать его на обратном пути. А сейчас вам на двенадцатый этаж. Номер двенадцать «дэ».

Я прошел к лифту и поднялся. Двенадцатый номер с литерой «D» располагался в конце коридора. Я нажал кнопку, и через полминуты дверь приоткрылась. Спросили, кто там. Я назвал свое имя. Распахнувшая дверь женщина с массивной челюстью сержанта смерила меня недружелюбным взглядом.

– У мисс Дункан болит голова, – заявила она суровым голосом, очень подходящим к тяжелой челюсти и ко всему ее облику. – Не могли бы вы сообщить мне, в чем состоит…

– Майк! – окликнули из глубины номера. – Это мистер Гудвин?

– Да! Он так говорит.

– Пусть он войдет.

Мужчина не может не ощутить некоторой неловкости, когда является среди дня на деловую встречу с молодой женщиной и застает ее в постели, неглиже, в комнате, затененной венецианскими жалюзи. Да еще когда за ним закрывают дверь снаружи, а хозяйка говорит: «Не болит у меня голова, садитесь» – и похлопывает ладонью по кровати. Неловкости не избежать, даже если вы уверены, что способны контролировать ситуацию. В том-то и беда: вам трудно отделаться от мысли, что не такого поведения ожидали бы от вас братья-мужчины, не говоря уже о сестрах.

Рядом с кроватью стояло кресло, в него я и сел. Она спросила, принес ли я ее портсигар.

– Нет, – ответил я. – Но он все еще хранится в сейфе, и это уже что-то. Мистер Вульф послал меня задать вам один вопрос. Где вы были вчера вечером, с девяти до полуночи?

Если бы она стояла или хотя бы сидела в кресле, то, вероятно, снова набросилась бы на меня с кулаками, судя по тому, как сверкнули ее глаза. Я чувствовал, что это не актерская игра, а порыв души.

– Жаль все-таки, что я не выцарапала вам глаза, – посетовала она.

– Да, я знаю, вы уже говорили. Но я пришел не затем, чтобы услышать это снова в ответ на свой вопрос. Если вы видели сегодняшнюю газету, то, вероятно, обратили внимание на то, что вчера ночью была убита девушка по имени Мария Перес?

– Да.

– И что проживала она в доме сто пятьдесят шесть по Западной Восемьдесят второй улице?

– Да.

– Так где вы были?

– Вы прекрасно знаете, где я была. В театре. Работала.

– До без десяти одиннадцать. Затем вы разгримировались и переоделись. А дальше?

Она улыбнулась:

– Право, не знаю, что это я завелась… насчет глаз. Хотя теперь как раз знаю. Вы тогда так сжали меня в объятьях, что ребра чуть не переломали, а потом какая-то холодная рыбина. Какой-то… камень бесчувственный.

– Давайте остановимся на чем-нибудь одном: либо рыбина, либо камень. А вообще-то ни то ни другое. Просто сыщик на задании. Я по-прежнему на задании. Куда вы пошли после театра?

– В отель. Пришла и легла в постель. Вот в эту. – Она похлопала ладонью по одеялу. Брукс Аткинсон[9] в «Таймс» высоко оценил ее пластику. – Обычно я иду куда-нибудь поужинать, но вчера вечером слишком устала.

– Вы когда-нибудь видели Марию Перес? Сталкивались с ней в холле, в подвальном этаже?

– Нет.

– Простите, я задал два вопроса сразу. Вы когда-нибудь видели ее или говорили с ней?

– Нет.

Я кивнул:

– Разумеется, вы так отвечаете, надеясь, что и впредь сможете держаться того же ответа. Но очень может быть, что вам придется отказаться от ваших слов. Вот как обстоят дела. Полиция пока не добралась до комнаты. Они все еще не связывают имя Йигера с тем домом. Мистер Вульф надеется, что и не свяжут, по причинам, которые вас не касаются. Он полагает, что, кто бы ни убил Йигера, тот же самый человек разделался и с Марией Перес. И я с ним согласен. Он хочет найти убийцу и раскрыть преступление таким образом, чтобы дом в деле не фигурировал. Если ему это удастся, вам не придется давать свидетельские показания в суде и опознавать свой портсигар. Но он не сможет этого сделать, если не получит нужных фактов, причем быстро.

Я встал с кресла и сел на постель, там, где она хлопала ладошкой.

– Взять хоть вас, например. Я не имею в виду такие факты, как тот, где вы были в воскресенье вечером. У нас слишком мало времени и людей, чтобы проверять алиби. Я спросил вас о вчерашнем вечере, просто чтобы как-то начать разговор. Ваше алиби на вчерашний вечер никуда не годится, но даже если бы вы сказали, что ходили с приятелями в «Сарди» и съели там стейк, это тоже никуда не годилось бы. Приятели могут солгать из дружбы, официанты – из корысти.