Слишком много клиентов

Оказавшись в гнезде разврата, я сразу включил свет. Мысли мои настолько занимало совсем другое, что на полотна я просто не обратил внимания, как будто их вообще тут не было. Зато одна живая картина привлекла мое внимание: спящий на восьмифутовой кровати Фред Даркин, голова на желтой подушке, желтая простыня натянута до подбородка. Когда зажегся свет, он пошевелился, заморгал, потом сунул руку под подушку и выхватил револьвер.

– Вольно! – скомандовал я. – Пока ты копался, я успел бы всадить в тебя пулю. Мы получили все, что нам нужно. Пора сматываться. Можешь не спешить; если уберешься через полчаса, будет хорошо. Внизу не задерживайся, не ищи миссис Перес, чтобы поблагодарить ее: у них беда. Прошлой ночью убили их дочь – не здесь, не в этом доме. Так что просто исчезни.

Он встал:

– Что за черт, Арчи? Во что это я вляпался?

– Ты вляпался в триста баксов. Советую не задавать мне вопросов, а то, чего доброго, отвечу. Иди домой и скажи жене, что у тебя выдались тяжелые двое суток и ты нуждаешься в отдыхе.

– Скажи одно: меня вычислят?

– А ты подбрось монетку. Надеюсь, нет. Может и повезти.

– Не стереть ли мне отпечатки? За десять минут управлюсь.

– Нет. Если они сюда доберутся, отпечатки пальцев им не понадобятся. Иди домой и сиди тихо. Возможно, около полудня я позвоню тебе. И не вздумай прихватить с собой какую-нибудь из картин.

Я пошел к лифту.

Глава двенадцатая

Когда Вульф в одиннадцать спустился из оранжереи, я сидел за своим столом с так называемым полуденным выпуском «Газетт». На первой полосе напечатали фотографию Марии Перес, мертвой. Она попала на первую страницу незаслуженно: не было в ней ничего особенного, кроме молодости и красоты. Просто в ту ночь больше никого не убили, не ограбили и не арестовали.

Никаких секретов от читателя. Если отбросить всякие журналистские завитушки, вот факты, которыми располагали газетчики. Первый: тело нашел в 12.35 дня сторож, обходя свой участок Северного речного пирса в районе Сороковых улиц. Второй: убийство произошло не раньше чем за три часа до обнаружения тело, а может, и позже. Третий: Мария была убита выстрелом в затылок из пистолета тридцать второго калибра. Четвертый: последними ее видели живой две подруги, с которыми она пошла в тот вечер в кино. Девушки сказали, что около девяти Мария встала и вышла, и больше не возвращалась. Куда пошла, не сказала. Они решили, что подруга идет в уборную. Пятый: мать и отец отказались разговаривать с репортерами. Даже намека не было сделано на то, что смерть Марии как-то связана с кончиной Томаса Дж. Йигера, чье тело три дня назад нашли в траншее на улице, где она жила.

Утром, после того как Вульф позавтракал в своей комнате, я коротко, изложив только самую суть, рассказал ему о происшедшем ночью. Теперь же, когда он сидел за своим столом, я вручил ему «Газетт». Он взглянул на фотографию, прочитал передовицу, положил газету на стол и откинулся на спинку кресла.

– Дословно, – велел он.

Я выдал ему весь улов – включая, разумеется, посещение Фреда – и, закончив, передал вещественные доказательства, найденные в ящике в комнате Марии.

– Кое-что, – заметил я, – может направить вас по ложному следу. Этикетки от шампанского. Я не верю, и никогда не поверю, что Мария пила шампанское. Этикетки она отклеила от пустых бутылок, которые мать и отец приносили сверху, чтобы потом выбросить.

– Это кто сказал?

– Это я говорю.

Вульф фыркнул и начал изучать улики. Он всегда тратит на это кучу времени. Каждую бумагу босс осмотрел с двух сторон, даже рекламные объявления, пятидолларовые купюры и страницы «Таймс». Закончив с ними, он только что не обнюхал фотографии и этикетки, отдал их мне и взялся за рисунки.

Сперва Вульф бегло просмотрел их, потратив на одни секунд пять, на другие с минуту, потом встал и принялся раскладывать рядами на столе. Они покрыли почти всю поверхность. Я стоял и наблюдал, как он передвигает их, сортируя на группы сообразно тому, что за женщина на них изображена. Дважды я с ним не соглашался, и мы пускались в обсуждения.

В итоге у нас получилось три группы по четыре наброска, пять групп по три, одна группа из двух рисунков и две из одного. Одиннадцать посетительниц за два года, и вряд ли Мария изобразила всех. Этот Йигер был очень гостеприимен.

Я указал на кучку, состоявшую из четырех рисунков.

– Могу назвать имя, – сказал я. – Десять против одного, что попаду в точку. Я с ней как-то танцевал. Ее муж вдвое старше и владеет сетью ресторанов.

Он сверкнул на меня глазами:

– Ты пускаешь пыль в глаза.

– Отнюдь, сэр. Ее фамилия Дилэнси.

– Фу. А вот эту не назовешь? – Он указал на кучку из двух набросков. – Один портрет датирован пятнадцатым апреля, другой – восьмым мая. Прошлым воскресеньем.

– А эту я оставляю вам. Назовите сами ее имя.

– Она была у нас.

– Да, сэр.

– Джулия Макги.