Слипер и Дример

исчезали сбоку как-кто-на-душу-приложит. Семь цветных внизу и одна, совершенно белая,

наверху. Чтоб не путаться в днях, братья раскрасили стены семи комнат в свои цвета. Там, откуда

они пришли, считалось, что семь дней — это своеобразный цикл времени. Неделей называлася эта

циклическая штуковина. По крайней мере, казалось, что они это сами вспомнили.

— Неее-дееее-ляяяя! — тянул возмущённо Загрибука, загребая загребущими ручищами землю

в кучки. — Слово-то какое козлиное! Вечно вы, братцы, что-нить глупое придумаете! Не могло

такого определения научного было быть, блин с компотом! Это ж не наука, а зоопарк какой-то!

Неее-деее-ляяя… Ну вы тоже скажете…

Братья не обижались. Только переглядывались, усмехаясь. Зырк-зырк.

В память об этой «козлиной неееедеееелеееее» братья и соорудили Дом с семью комнатами в

центре Леса. Дом, правда, ну если совсем по-честному, сам собою как-то соорудился, без особых

уговариваний. Только вот прийти к согласованной форме долго не мог, ибо Слипер хотел его

видеть… Эээ, простите, я процитирую его, ибо смысл этих длинных и сложных слов от меня

выскальзывает. Итак:

— Хай-тек! Голографические стены! Параллели в стеклопластмассах! Увертюра пористого

бетона и пневмоваты! Четыре окна наперёд и линолий на калидоре!

На что Дример угрюмо каркал:

— Окстись, олух генетический! Дом нам нужен, а не «баба с веслом» фонтанирующая!

Обычный дом. Всё тебе скульптуры подавай, ренессанс, балет, барбекю…

Тут уж Зверогёрл ахнула восхищённо и свалилась с ветки, где подслушивала братьев и

наблюдала за Домом, который пытался стать собой. А затем драпанула по лесу со счастливым

визгом:

— Барбекю-ю-ю… Барбекю-ю-ю…

Да так и бегала по Лесу дня два, настолько ей слово это понравилось и крышу сшибло. Скажу

вам по секрету, крышу ей сшибить было нетрудно, ибо крыша та и без того была вся насквозь

отшибленная не по-детски. Дык вы в этом ещё не раз сами убедитесь, но чутка попозже.

— Заткни мозг, брателла, дай подумать спокойно. Авось что-нибудь сваяю, — буркнул Дример

и уселся дырявыми серо-зелёными штанами на лужайку перед тем, что пыталось родиться Домом.

Он скинул сандалики на меху и сосредоточился.

— Ла-а-а-дно, — протянул Слипер чуть печально, но с улыбкой, — ваяй свою халупу, зануда!

Помнишь аксиому дизайнера? Коли пришёл к тебе чувак с заказом рекламы аэропорта — как пить

дать всё кончится самолётами! — Он пытался согреться, ёжась в одних пёстрых шортах и топоча

чудн[ы]ми кроссовками по двору. — Никакого полёта мысли! Одни рефлексы. Ещё-ещё-ещё, и

тошниться!

7

Через какое-то времечко Дом уж стоял, немного подрагивая от пережитого ужаса

перевоплощений. Слиперу досталась внутренняя отделка. И он не подвёл.

— Диза-а-а-йнер… Тьфу! — сплюнул Дример, улыбаясь уголком рта.

Надо заметить, что братья редко ссорились, хоть и неказистые были оба и не похожие на

ближнего своего ни умом, ни лицом, ни ушами. Всё ж относились друг к дружке по-братски и с

нежностью. Они-то понимали: чуть что, всё вокруг крякнется, словно твои Лопа с Антилопой. И

Лес аукнется почем зря, и все, кто в нём. Но об этом пока цыц!

Ой, жжётся мой язык, дорогой читатель. Нет, не Мальчиш я, не Кибальчиш, тайну, видать,

не сохраню! Медаль не получу. Будет мне по карме варенье в поношенной стеклотаре да печенье.

Но буду стараться, как на прииске колымском.

Слипер довольно прищурился, потоптался вокруг да около, медленно и аккуратно вошёл в Дом

и осмотрелся. Чуть пригнулся, когда стены тряхнуло. Маленькие кусочки ещё бегали по

внутреннему периметру, пытаясь куда-нибудь влезть и пристроиться, чтобы обрести нужность и

осмысленность своего бытия бытовушного в редкой диковине.

— Тпррру, родимая! — Слипер встал посреди гостиной, щёлкнул суставами пальцев и на

редкость тихо молвил: — Копать будем здесь!

Редкость подобрала лапы и приготовилась к худшему. Дом было опять затрясло, но Слипер его

тут же успокоил:

— Да я не об этом! Не парься, меня самого трясёт! Холодрыга-то тут какая! Это у меня

привычка такая — выражать образно. Жить, типа, будем тут! И всего делов-то!

Дом вздохнул облегчённо, успокоился и занялся изучением себя. Естественно! Каждому ведь

интересно знать — и что же Я такое на самом деле?

Итак, комнаты. Фиолетовая, Синяя, Голубая, Зелёная, Жёлтая, Оранжевая и Красная. И та, что

наверху, — Белая. Вроде все вспомнил. А может, их и вовсе не было? В комнатах братья

встречались утром, как было заведено Уговорами. Дык они, эти самые Уговоры, отныне стали

свидетелями порядка в окружающей верханутре. И, едва кто накосорезит, сразу убедительно

уговаривали каждому занять своё приличествующее место и не бузить.