Слипер и Дример

растаяли в зените, и стало совсем непроглядно темно. Видимая реальность ограничилась до

конкретно самого вагона и нескольких метров рельс, уходящих в чернильное никуда по обе

стороны. И вот, когда уже ни пса ни суслика было не видать, и, казалось, весь мир поставили на

паузу, в самом конце (или в начале) сгустившейся темноты, на обрывающихся в бездонной ночи

рельсах появилось ещё более густое, большое тёмное пятно. Беззвучным призраком. И стало

приближаться. А вскоре это пятно оформилось в такой же товарный вагон, в каком спали наши

друзья. И вагон этот без единого стука и скрипа поплыл на сближение. А за ним вынырнул ещё

один. И ещё. И стало понятно, что это целый состав скользит в безлунной степи, словно

таджикский контрабандист через афганскую границу. И когда флагманский вагон подкрался на

своих колёсных цыпочках к храпящему хостелу бравых туристов, он мягко и незаметно

подтолкнул его и покатил перед собой, присоединив таким образом к призрачному сочленённому

телу состава. Так незаметно судьба вмешивается в наши дела и суеты, пока мы мирно дремлем

нашим неосветлённым сознанием и с голодухи визгливо сучим лапками во сне на образ такой

желанной, но совершенно недостижимой астральной колбасы. И как выразился бы Башкирский

Кот древней узбекской пословицей, собака лает — караван идёт.

Министр внутренних тел

33

5

Неприятный во всех отношениях стук собственной головы о стену разбудил Слипера.

— Сдуй мои пилюльки! За чё? — схватился Слипер за отшибленный затылок и приоткрыл

глаза. — Ух-тить!

Он сидел на полу и изумлённо таращился на проносящиеся в открытых дверях деревья. Раннее

утро холодило сизым воздухом. Вагон ощутимо болтало на хорошей скорости. Мало что

соображая спросоня, Слипер решил сначала разбудить остальных:

— Ребята, есть новости! Наш караван в пути!

Остальные заворочались с обычными для такой ситуации звуками «эээ» и «ммммг» и «ооооох».

Дример проснулся, посмотрел в импровизированное настежь открытое окно-дверь и стал надевать

комбез.

— Давно уж? — коротко бросил он.

— Да я сам только глаза продрал, не знаю. — Слипер тоже оделся и оёжился от холода,

подойдя к краю распахнутых дверей босыми ногами.

— Я говорил, всё будет пучками укропными! — весело отозвался Йош, оттирая затёкшую

физиономию, затем тоже выглянул на улицу. Вагон сильно качнуло, и они отпрянули от двери.

— Ишь как шкындырбает! — заворчал Башкирский Кот, встряхиваясь вдоль собственной оси.

Он пошатался на четырёх лапах, примеряясь к качке вагона, затем высунулся на улицу и долгим

взглядом посмотрел назад, на длинный товарновагонный состав, который гнал их вперёд нынче.,

— И всё-таки я не пойму, Йош-джан, как ты определил эту самую заданную квадратуру

тррреугольника бабушки Бермуды, где нас так удачно подхватили?

— А это мой Начспигайнен, уважаемый Башкир-Ата! — улыбнулся Йош, — Каждый из нас

нечто своё умеет. Ты — мутить, я — разматывать. Ты вот когда на рынке зуб свой ломал, чай да

компот, о судьбах стоматологов не думал. Верно?

Кот смутился:

— Откуда знаешь? Да я ж с безвыходности ситуёвины отмутил тогда.

— Но ведь воспользовался своим Начспигайненом? — Йош застегнул клетчатую рубашку и

сверху надел кофту, ибо было зябко.

— Ну, прррижал ты меня, прррижал, прокурор, было дело! — Кот заходил по вагону,

принюхиваясь.

— И я вот так же. Знаю, знаю, о чем хочешь намяукать. Мол, по карме потом не рассчитаешься

за сие пользование.

— Как рентген глядишь, начальник!

— А я вот так думаю, что за всея действия, связанные со спасением жизни, аки своей, так и

затесавшейся возле, ответственность ложится… На что?

— Да, на что? — встрял в разговор Слипер, натягивая трекеры.

— Да на болт она ложится! В смысле, до пилы вся эта самая ответственность, когда речь идёт о

спасении утопающих! — Тут Йош на мгновение как бы призадумался, явно что-то вспомнив.

33

6

— А вы видели, там за вагонами дальше какие-то цистерны тащатся? — Загрибука трепетал

ушами на ветру, вглядываясь в убегающий пейзаж вдоль поезда.

— И чего? — вяло отозвался Дример, размахивая Шапкой-Невредимкой для просушки её

пущей от следов влажной ночи.

— Да как-то выглядят они не фэншуйно, — помрачнел Загрибука и потуже приладил к своим

ушам жёлтую шапку с большим синим помпоном.

— В смысле? — удивился Слипер.

Загрибука приглашающее махнул загребущей дланью.

Все высунулись из вагона и вытянули шеи. И увидели, что за десятком пошарпанных

деревянных вагонов действительно покачиваются цистерны. Нестерпимо ярко-красные с чёрными

полосами. И на каждой из них «счастливой радостью» светится улыбка нарисованного черепа с

перекрещенными под ним костьми. И сами цистерны крайне ветхие. Того и гляди развалятся на

ходу.

— Хм, — хмыкнул Слипер и нахмурился. — А вот, кстати, почему черепа всегда улыбаются?