Слезинки в красном вине (сборник)

Серж Олевич – если оценивать чувства по их силе, а не только по их природе – был самым пылким влюбленным Германской империи. Жилище целомудренной Ханнетты, прежде не слишком избалованной таким вниманием, оказалось заваленным его письмами и цветами. В конце концов, между двумя псовыми охотами – ибо гордая амазонка Ханнетта жила, практически не слезая с седла, – усердие красивого молодого человека ее обеспокоило. Она навела справки и узнала – с удивлением и удовольствием, – что он богат и был любовником ее невестки. Ханнетта увидела в этих ухаживаниях за представительницами одной и той же семьи лишь случайное совпадение.

«Пока довольно злосчастное для бедного мальчика», – подумала она, поскольку ее с братом, одинаково наделенных орлиным глазом, некогда учил владеть оружием один и тот же ловкий учитель. Так что Ханнетта заранее сочла этого богатого, но незадачливого молодого человека покойником, пожалела его, поговорила с ним и, обнаружив, что он разделяет ее похоронное убеждение на свой счет, сразу поверила в искренность его слов. «Так близко от последнего часа не лгут», – подумала она. Как раз сочетание редких моральных качеств с задушевностью беседы и очаровало Сержа Олевича. Ни на единый миг ей не пришла в голову подлинная причина его увлечения: в роду фон Тенков о страхе знали только понаслышке. Хотя именно страх, а вовсе не обожание делало прерывистой речь Сержа Олевича. Затрудняла его голос и увлажняла глаза паника.

До этих пор Ханнетта фон Тенк имела о браке довольно церемонные представления. Ее собственный темперамент каждый день более чем щедро удовлетворялся восемью часами изнурительной верховой езды. При каждом предложении брака она всегда воображала себя в белом платье под руку с соискателем в церкви Святого Иоахима, и всякий раз этот образ казался ей нелепым и смешным. Но на сей раз, быть может, из-за мрачного будущего, ожидавшего воздыхателя, ей уже не хотелось над этим смеяться. Сначала она глядела на него с любопытством, потом забавляясь и, наконец, смягчившись: так он был трогателен в своей напористости и ужасе перед мыслью об отказе.

Как-то зимним вечером, после целого дня, проведенного в седле, когда она сумела-таки оценить превосходную посадку выздоравливающего, Ханнетта искренне с ним заговорила.

– Единственное препятствие к нашему браку, – сказала она, – это мой брат, барон. Но он не захочет убивать своего зятя. Впрочем, я бы на него рассердилась, – добавила она, нежно заржав. – С другой стороны, оставить дуэль незавершенной значит пренебречь делом чести.

– Ради нашей любви я пожертвую даже самой своей честью, – твердо заявил Серж Олевич.

Гордая девица была тронута этим порывом и лишь позже вспомнила, что задета тут была не его честь, а брата.

– Ба! – сказала она, пожав мускулистыми плечами и одним ударом хлыстика оголив зеленую ветвь клена. – Ба! Мой брат-барон уже достаточно поубивал; он не жаждет крови. Впрочем, даже захотев, он не смог бы рассчитаться со всеми жеребчиками, на которых скакала моя невестка. Не спорьте, – добавила она вместо ответа на слабый и галантный звук возражения, который издал молодой человек.

Так что, впервые доверив свою руку устам Сержа Олевича, она сменила хлыст на гусиное перо и воспользовалась им, чтобы написать брату в Вену о своем бракосочетании. Тот, впрочем, наполовину забыв о своей дуэли и вспоминая о ней лишь изредка, как о дате Пасхи или Вербного воскресенья, пришел в совершенный восторг от этой запоздалой помолвки. Характер его сестры, до сих пор увлеченной лишь верховой ездой, вынуждал его опасаться весьма мрачных вечеров, если бы та по немощи лишилась своего удовольствия и вернулась в Вену. Зато он изрядно удивился, узнав, что жених богат.

«Решительно, этот молодой человек – настоящий сумасброд», – подумал он, но более не пытался объяснить себе их непостижимый брак. Только баронесса фон Тенк, узнав новость, измяла несколько платков, искусала несколько подушек и опорожнила несколько аптечных склянок. Но ее природный оптимизм одержал верх: сочтя, что разгадала безумную уловку влюбленного, она стала упиваться кровосмесительными фантазиями и, вконец разволновавшись, пала в объятия некоего посольского атташе.