Слеза дьявола

Джеффри Дивер Слеза дьявола

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми – случайность.

Глава первая

9.00

Копатель в городе.

С виду он такой же, как вы, такой же, как я.

Как все прочие, он идет по зимним улицам, съежившись от декабрьской сырости.

Не высокий и не низкий, не полный и не худой. Если вы посмотрите ему в глаза, то отметите не их разрез или цвет, а лишь то, что они как бы не совсем человеческие. Если же Копатель перехватит ваш взгляд, то его глаза, возможно, будут последним, что вы увидите в жизни.

Он в длинном черном или темно-синем пальто, никто не замечает, как он проходит мимо, хотя видят его многие. На улицах Вашингтона полно людей – утренний час пик. Копатель в городе, в последний день старого года.

В руке у него пакет из магазина «Фреш-Филдс». Лавируя между парочками, одинокими прохожими и семейными группами, он продолжает путь. Впереди он видит станцию метро. Ему приказано быть там ровно в девять утра. И он там будет. Копатель никогда не опаздывает.

На него налетает мужчина, улыбается:

– Извините.

Но Копатель не смотрит на него.

«Не позволяй… щелк… Не позволяй никому увидеть твое лицо».

Это Дюпон-серкл, средоточие денег, искусства, молодости и шика. На Копателя не обращают внимания, и это одна из причин, по которой он так отлично делает свое дело.

«Ты лучший», – говорит тот, кто ему приказывает.

В 8.59 Копатель подходит к эскалатору, заполненному спускающимися в преисподнюю людьми. Он скользит рукой в пакет и кладет палец на спусковой крючок. Другой рукой он прижимает пакет из магазина к груди, обхватив нечто, что можно принять за батон хлеба. На самом деле это тяжелый глушитель, набитый искусственной ватой и звукопоглощающими резиновыми прокладками.

Копателю хочется супа, но он не обращает внимания на голод. Потому что он… щелк… лучший.

Часы подают сигнал. Девять утра.

Он нажимает на спуск.

Поток пуль устремляется в стоящих на эскалаторе, и, сраженные, они валятся вперед. Паф-паф-паф автомата заглушают стоны и жуткий лязг пуль, ударяющихся в металл и кафель. Когда пули попадают в людей, звук гораздо тише.

Все озираются, не понимая, что происходит.

Копатель тоже озирается. Все морщат лбы. И он морщит.

Никто не понимает, что открыта стрельба. Людям кажется, что кто-то упал и началась цепная реакция. Сотня пуль выпущена в считанные секунды.

Копатель опускает пакет с горячими гильзами. В нем маленькая дырочка, через которую вылетали пули.

– Остановите эскалатор! Разве не видите – они давят друг друга!

Копатель смотрит. Внизу все выше груда извивающихся тел. Кто-то жив, кто-то мертв, кто-то силится выбраться из-под растущей кучи у подножия эскалатора.

Копатель отступает в толпу, идет по забитым людьми проходам. На Копателя не обращают внимания.

Пока он идет – медленно, не бежать, никогда не бежать, – он думает о мотеле, где перезарядит оружие, набьет глушитель колючей искусственной ватой и устроится в удобном кресле с бутылкой воды и чашкой супа. Он посидит, отдыхая, часов до трех, и, если тот, кто ему приказывает, не даст отбой, он наденет длинное не то черное, не то темно-синее пальто и выйдет в город. И проделает все еще раз.

Ведь сегодня канун Нового года. И Копатель в городе.

В то время как кареты «скорой помощи» неслись к Дюпон-серкл и спасатели разбирали страшную гору тел на станции метро, Гилберт Хейвел шел к зданию Городского совета, расположенному в трех километрах от станции. Остановившись, он открыл конверт и в последний раз перечитал письмо: