Слева от солнца

Генке неожиданно подумалось, что теперь он знает, какие строки могут быть написаны на небосклоне. А если не знает, то догадывается. Потому что сегодня Генке открылась странная вещь: можно не бояться страшного и можно полюбить чужого. Ведь кто был Юрашка для него вчера? Да никто! Всего месяц назад Генка его и знать не знал. Посторонний сорванец, четырехлетний карапуз — только и всего. Конечно, забавный, не по годам сообразительный, но что с того? Наверное, можно пожалеть сиротку, даже игрушек накупить, сладостей, но жалость — это еще не все. Про «все» Генка понял только сегодняшней ночью, когда впервые представил себе, что маленький Юрашка может умереть.

Откуда явилось это откровение, он не знал. Потому и вышел, наверное, под открытое небо, под эти древние звезды. Мягкое сияние, что заливало ночную землю, родилось не сегодня, — миллионы и миллиарды лет назад. Тот самый свет, что летел к Земле из далекого далеко и знал о вселенной много больше человечества. Люди это плохо понимали, зато сознавала их душа, чувствовали глаза…

На шею опустился комар, и чуть погодя Генка ощутил легкий укол. И сразу вспомнилась давняя беседа с Варей на пруду. О чем они тогда говорили? Кажется, о затопленной Мологе, о сердце, что слева от солнышка… Но вот сейчас солнышка, к примеру, нет, а сердце болит. За Варю, за Юрашку, за что-то совершенно непонятное. И уже не жалость это, а нечто большее, о чем раньше Генка даже не догадывался.

Он махнул рукой, и комар, кружа, улетел в ночь. А в следующее мгновение небо прочертила яркая полоса. Гена нахмурился. Кажется, в таких случаях следует быстро загадывать желание, а он, получается, не успел?

Подойдя к поленнице, парнишка ладонью огладил шероховатые срезы. Наверное, все-таки успел. Потому что не в быстроте дело, а в том, что желания нужно иметь. А если они есть, то найдется и то, чему сбыться. Генкино сегодняшнее желание уже сбылось. Может быть, даже не сегодня, а гораздо раньше. Ведь страшно подумать, что он мог не покинуть города вовсе, мог не оказаться в этой глухой деревушке, не познакомиться с Варей и Валерой, не подружиться с Юрашкой.

Гена снова огладил поленницу и беззвучно засмеялся. Возможно, там, в городе, он даже болел — тяжело и серьезно, а вот сегодня взял и выздоровел. Потому что сумел полюбить. Совершенно чужих и таких не похожих на него людей…

* * *

Утро они безнадежно проспали. Причина была самой уважительной: Генка отлеживался после беспокойной ночи, Юрашка же только-только совладал со своей болезнью и теперь набирался сил и здоровья. Поднявшиеся спозаранку старики поочередно потрогали лоб малыша и облегченно вздохнули. Температура ушла, а с ней отступила и болезнь. Поэтому не стали никого и будить. Если бы не внезапный звонок, Гена с Юрашкой могли бы проспать большую часть дня, но мобильный аппаратик заставил их встрепенуться, настойчивым своим голоском вырвал из дремотных глубин.

Забавно, что голова Юрашки взметнулась над подушкой первой.

— Это Варя! — абсолютно здоровым голосом произнес он. — Ген, это же наша Варя, чего ты!

Хрипло откашлявшись, Гена торопливо взял трубку. Он полагал услышать голос Окулиста или Морехода, но маленький Юрашка угадал.

— Геночка, это я!

— Варя! — Гена обрадовался и перепугался одновременно. — Чего же ты раньше не звонила?

— Раньше нечего было говорить. И некогда. Мы тут ни одного часа спокойно не лежали… Зато теперь все позади.

— А как прошла… — Генка споткнулся, но Варя тут же пришла на выручку.

— Операция прошла успешно! На ноге теперь вот такущая конструкция из железок. Валере наверняка бы понравилась… Только лежать не дают — ходить заставляют, представляешь? Больно — прямо сил нет!

— А врачи что говорят?

— Говорят, это нормально, нужно терпеть.

— Значит, терпи.

— Я терплю. Но так хочется домой! К вам, к Юрашке…

— А бабушка твоя как?

— У-у, она-то здесь живо освоилась! Бегает по этажам, еду мне носит, перезнакомилась со всеми…

Голос Вари неожиданно надломился.

— Эй, ты чего?

— Сама не знаю… Дура, наверное. До сих пор не верю, что стану нормально ходить. Каждый день по семь раз плачу…

Генка припомнил о своих ночных слезах и смущенно дернул себя за нос.

— Ген, ну мне-то дай! — Юрашка жалобно тянул руки.

— Варь, я это… Парню трубочку передаю… На, герой, только не прижимай к уху. Тут излучение…

Но Юрашка, конечно, схватил и прижал. И заверещал, как резанный. Генка хотел было сделать замечание, но махнул рукой. Здоровый веселый крикун лучше бредящего в лихорадке больного. Можно и потерпеть.

И только когда Юрашка начал рассказывать Варе о вчерашнем визите Окулиста, а в его изложении получалось нечто жуткое и кровавое, Гена снова отобрал трубку.

— Это Юрашка выдумывает, — крикнул он. — Все у нас нормально. Когда приедешь?

— Ой, Гена, я не знаю. Думала, сразу выпишут, но здесь все по железному распорядку. Капельницы, лекарства, уколы, да еще каждый день какие-то винты на ноге подкручивают. Но если все будет в порядке, обещают скоро выписать…