Слепой. Выстрелы в темноте

Девушка отчаянно брыкалась, но не могла ему помешать. Стоя на своих местах, отец и мать понимали, что происходит что-то нехорошее. Никита Анатольевич застыл в ступоре, Ольга сдвинулась вперед на несколько шагов. Снять мешок она не решалась, прекрасно отдавая себе отчет, что преступник не выпустит ее на свободу с памятью о его лице.

– Прекратите, ради бога. Деньги обязательно передадут. Если хотите, можно записать еще одно обращение…

Тут дверь в подвал захлопнулась. Послышались спешно удаляющиеся шаги.

– Даша, – позвала Ольга.

Ответа не последовало. Тут она сообразила, что может наконец скинуть мешок. При свете тусклой лампочки она увидела только неподвижную фигуру мужа с мешком на голове.

– Дашу забрали, – Ольга хотела крикнуть, но издала только слабый шепот.

Подбежав к двери, она несколько раз ударила в нее кулаком. Набрала полную грудь воздуха, чтобы наконец крикнуть в полную силу.

– Эй! На помощь!

Потом обернулась назад, подбежала к мужу и ухватила его за грудки.

– Чего стоишь как столб? Ты бы с удовольствием не снимал этот мешок, еще бы и уши заткнул. Только б ничего не видеть и не слышать. Но ты ведь слышал, ты понимаешь, что случилось!

Бросив мужа, она снова подбежала к двери, заколотила в нее руками и ногами, завопила истошно, как деревенская баба. Дернулась к Никите, сорвала с него мешок, заглянула в лицо – муж щурился, будто оказался на ярком свете. Ольга отвесила ему полновесную оплеуху и с сердцем, выпрыгивающим из груди, принялась дальше молотить в дверь и звать на помощь.

* * *

Левитин понимал: Потапов взял Катю на заметку. Как он ни старался отвести подозрения от жены, в полной мере это не удалось. Он приказал ей оставаться в городской квартире, некоторое время никуда не выходить.

– Домашний арест? – мрачно пошутила она.

– В твоих же интересах. Точнее, в наших общих.

– Думаешь, я сразу побегу на встречу с этим человеком?

– Если б я так думал, мы бы с тобой больше не разговаривали. Проблема в другом: Юра оказался наблюдательней, чем ты думала. Он подметил твое настроение и очень точно его истолковал.

– Правда? А с Генрихом ты виделся?

– Гена ни сном ни духом.

– Странно. Я бы не сказала, что один из них такой крутой знаток человеческих душ, а другой не видит того, что перед носом. Может быть, дело в другом – один настроен на нужную волну, второй нет.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пока сама не знаю.

– Намекаешь, что Потапов как-то замешан?

– Вовсе нет.

Оба замолчали. Они чувствовали, что попали между вращающимися колесами и шестеренками. Застряли между зубьями, и скоро механизм может смять обоих, оставив мокрое место.

У Левитина раскалывалась голова, никакие таблетки не помогали.

– Этот музыкант… Он оставил что-то вроде контактного телефона. Мне надо самому с ним встретиться, разобраться, кто он есть.

– Как страшно. Хочется лечь в постель, укрыться с головой и переждать этот дурдом.

– Лучше бы тебе раньше этого захотелось…

Встав в центре комнаты, Левитин воздел глаза к потолку, где разноцветными льдинками мерцала люстра.

– Я соблюдал все чертовы правила. Видел, какие деньги имеют люди на чистых аферах, но ни разу не поддался искушению. И наивно думал, что заслужил право спать спокойно!

– Кстати, пойду попробую заснуть, – решила Катя.

Пока жена была рядом, Левитин не сомневался в ее словах. В ее отсутствие начало мерещиться всякое, вплоть до прямой супружеской измены. Вдруг по аналогии ему припомнилось давнее событие.

В позапрошлом году совместные музыкальные ужины в загородном доме только начинались. Иногда общение затягивалось на всю ночь. Гости и хозяева переходили из одной комнаты в другую, в хорошую погоду выбирались на свежий воздух. Общая беседа сменялась междусобойчиками. Однажды Левитин невольно расслышал кусок разговора между Никитой Абросимовым и Верой, женой Потапова.

Никита говорил с чувством, жаловался на жизнь. Возможно, на него повлиял Вивальди, возможно, лунная ночь. Левитин невольно замедлил шаги, но быстро подавил в себе искушение подслушать чужой разговор и проследовал дальше, к освещенной беседке возле крохотного искусственного пруда с плавающими по воде фонариками.

Если б он недостаточно хорошо знал Никиту с Верой, он мог бы разглядеть здесь некий элемент флирта. Но Левитин давно уже пришел к выводу, что женщины для Никиты дело десятое. А Веру он совсем недавно в очередной раз видел за столом – умное, но совершенно лишенное женского обаяния создание.

В дальнейшем он больше не замечал никаких признаков особых отношений между Никитой и Верой. Сам эпизод забылся и всплыл только сейчас, когда Левитин усомнился в собственной жене. Что, если он тогда ошибся? Ведь взаимное влечение мужчины и женщины невозможно просчитать холодным умом.

Как бы поступил Юра, узнав об измене жены? Страшно даже подумать. Он человек спокойный, выглядит даже флегматичным. Но злопамятен до крайности, это выяснялось не раз. Он из тех, кто в ожидании подходящего момента может долго делать вид, будто ничего не случилось.