Слепой в зоне

С ружьем пришлось расстаться, когда его впервые прихватили менты и из зоны отправили в спецприемник. На него составили протокол, оружие изъяли. Забрали и нож, и компас, и все, что нашлось у Кондакова ценного. Он сумел припрятать только часы. И теперь эти простые часы тикали на его до черноты загорелом запястье. Еще у Володьки когда-то был радиоприемник. Наслаждался Володька им недолго: как только сели батарейки, приемник оказался вещью абсолютно никчемной. Но в те мгновенно пролетевшие дни, пока приемник работал, какое Володька испытывал счастье! Можно было долгими зимними ночами, когда выла вьюга и где-то надоедливо и тоскливо хлопали ставни, лежать в доме у натопленной печки и тихонько поворачивать ручку настройки. Приемник свистел, трещал, но потом вдруг прорывались отчетливые, ясные голоса. И Володька, находясь в безлюдной чернобыльской зоне, знал обо всем, что происходит в мире. Ему запомнилось, как он слушал трансляцию футбольного матча. Раз пять он нарывался на радиостанцию «Свобода» и, когда из выступлений ученых и специалистов узнавал о том, что творится в чернобыльской зоне, всегда хитровато улыбался. «Брешите, брешите, да меру знайте, капиталисты проклятые! Жизнь здесь вовсе не так страшна, как вы расписываете. Здесь спокойно, тихо, а радиация, эти рентгены, микрорентгены, бэры, шмэры и прочая хрень – их не существует. Может, она и есть, радиация, но ее невозможно увидеть, пощупать, ощутить. Так что все это вранье. Интересно, кому пришло в голову взять и выселить столько деревень, сорвать такое количество народа с насиженных мест и отправить черт знает куда?»

Но батарейки приемника «Альпинист» быстро «сдохли». И сколько Володька Кондаков ни рыскал по домам, нигде ему не попались круглые элементы питания, которые могли бы оживить его радиоприемник. Ему иногда даже снилось, что он заходит в дом, открывает сундук, а там на дне полным-полно ярких, пестрых батареек, и он набирает их полные карманы, сует в свой брезентовый мешок, заряжает в приемник. И сладко щурит глаза в предвкушении новой жизни.

Его голубой мечтой был работающий приемник: можно слушать что угодно, можно обо всем узнавать, не общаясь ни с кем. А если хочется поговорить, можно разговаривать с приемником. Можно приводить ему свои доводы, до хрипоты спорить. И самое главное – ты всегда выйдешь победителем в споре, достаточно нажать на кнопку. Столичный умник, какой-нибудь профессор или доктор наук, моментально заткнется, и останется слышен только его, Володьки Кондакова, чуть осипший голос, будь то в пустом доме или на лесной поляне.

Но приемника сейчас у него не было, о событиях на большой земле Володька узнавал из старых газет, иногда подслушивал разговоры милицейских патрулей на дорогах. Но его, впрочем, такие обрывочные новости мало интересовали. Хорошо, конечно, знать, где, что и как, но и незнание тоже имеет свои прелести. От места, где Володька Кондаков попал в переплет, до места, где он находился сейчас, было не меньше десяти километров. Но Кондакова неудержимо тянуло сходить туда, к той дороге, и посмотреть, стоит ли еще машина или уже уехала.

Володьке казалось, что он в любом случае найдет там что-нибудь стоящее, полезное для себя. Мечтая о трофеях, он перевернулся со спины на живот, подвинул к себе котелок и стал вынимать из него рыбу, разламывать и есть.

Он насытился и окончательно решил, что лежать здесь толку никакого, лучше прошвырнуться к той дороге. Десять километров для такого ходока, как он, – сущий пустяк. И часа через полтора-два он доберется туда. А после, перейдя дорогу, он отправится на хутор, в котором жил когда-то лесник. Хутор стоял так далеко от дороги, что подходов к нему уже почти не осталось ~ все заросли. Туда мог попасть только знающий человек, каким и считал себя Володька.

«Там, на хуторе, я и заночую. Поживу недельку, может две, оттуда направлюсь куда-нибудь еще. Слава Богу на носу лето, холодов не предвидится, ночевать можно где угодно. Соли у меня достаточно, есть спички, зажигалка. У меня при себе все, что только может понадобиться». А на хуторе у Володьки был небольшой тайник, там он спрятал две трехлитровые банки с салом, варенье, крупы и даже бутылку водки. «На хуторе я и водочки попью!..»

Какой сегодня день и какое число, Володька не знал, календарь он не вел.

Сборы, как всегда, много времени не заняли. Володька помочился на костер, затем тщательно затоптал еще тлеющие головешки, забросал кострище травой, и вряд ли можно было бы определить через пару дней, что здесь, на берегу маленькой речушки, впадающей в Припять, кто-то сидел. Володька закинул вещмешок за плечо, взял в руки удочки, спиннинг и, поглядывая по сторонам, двинулся по одному ему известной тропинке к густому ельнику. За ельником начиналась дубовая роща, за ней .протекал небольшой ручей, который можно перейти по камням, даже не замочив ноги. Володька сам выложил эту каменную переправу, и только он знал о ее существовании. А за ручьем поле, а дальше кустарник, лес и дорога.