Слепой секундант

— Жалкий, да. И всяк им помыкает. Но, дяденька, он на помощь зовет. Может, из благодарности что нужное расскажет?

— Послушай, Соломин, я должен за ночь прочитать этот волюм[20] и сделать выписки, — без всякой деликатности прервал Граве. — Завтра приезжает мой драгоценный Куликов. А книгу мне только сегодня прислали из Лейпцига. Это новейшая теория… А я еще и трети не прочитал! У других, вишь, любимый предмет — какая-нибудь щеголиха, а у меня — старый слепой чудак…

— Не забывай навещать госпожу Венецкую. Там в любую минуту может быть для тебя важная записка.

Андрей не видел, какой взгляд метнул в него Граве, но видел Еремей. Во взгляде было: «Я столько гадостей от нее наслушался, что видеть не желаю и под страхом смертной казни к ней близко не подойду».

— И будь готов в любую минуту присоединиться к нам, — продолжал Андрей. — События ускоряются, новости возможны каждый час. Кстати — ты имеешь хоть какое-то оружие?

— Скальпели. Целый набор.

— Я пришлю тебе пистолеты.

— На что мне пистолеты? Скальпель в моих руках лучше пистолета, не промахнется: я в анатомии силен.

— Не побоишься?

— Побоюсь, — подумав, ответил Граве. — Да только сколько же можно бояться? Устал!

— Это славно. Ну… — Андрей развел руками. Жест означал — более ничего не имею сказать, прощай до следующей встречи.

Но Граве вдруг выскочил из-за стола и обнял Андрея. Да еще похлопал по плечу — так, как никогда не делают высокоученые и в обращении сухие немецкие доктора.

— Отнял у меня Господь двух друзей, а теперь возмещает утрату, — сказал Андрей. — Держись, доктор! Не пропадем!

Потом, в санях, он не сразу велел везти себя в Екатерингоф, а задумался.

— Размышляешь, как извлечь из Василисиной казематки Фофаню? — спросил Еремей.

— Ему бы еще там побыть для прояснения в голове. Хорошая палка этому очень способствует. Завтра подумаем, что тут можно предпринять.

* * *

В Екатерингофе на даче было легкое беспокойство — Венецкий уехал и до сих пор не вернулся. Но тревога оказалась ложной — он прибыл ближе к полуночи и сообщил, что встретился с матушкой.

Мать, зная, что сын ночует на даче, не слишком о нем беспокоилась, но все же переживала ссору и конце концов отправилась разыскивать любимого Петрушу в полк. Потом они вместе поехали в особняк. Венецкая каялась в том, что навек погубила счастье сына, и клялась, что если бы к ней теперь привели Машу Беклешову, то тут же она и благословила бы сына с Машей под венец.

Покаянное настроение матушки в Страстную неделю обыкновенно обострялось, и она была способна на всевозможные подвиги милосердия, однако потом наступала Светлая седмица, и графиня Венецкая скатывалась с высот праведности в низину светских и суетных помыслов. Поэтому сын благоразумно не стал рассказывать о своей нечаянной свадьбе, пока невинность Маши окончательно не доказана.

— Доказана, — сказал Андрей. — Мы нашли гнездо, где растят подставных младенцев. И твоей матушке стоило бы там побывать.

Затем Венецкий узнал о всех событиях этого бурного дня.

— Ну, мои охотники — в твоем распоряжении, Соломин. Командуй, как знаешь.

— И буду командовать. Это не очаковская осада, когда я чуть насмерть не замерз, ожидая приказа о штурме. Тут я сам объявлю штурм! Вот адрес доктора Гринмана, — Андрей достал бумажку из кармана. — Оттуда Дедка на извозчике поедет к своей зазнобе. Хорошо бы убедиться, где доподлинно Василиса проживает. И затем — высмотреть, где там во дворе нужник.

— Он-то тебе на что?

— Устроить засаду и похитить Фофаню из нужника. Туда-то его, поди, провожать не станут. Тут-то его, злодея, и взять. Он, искупая провинности, много чего про вымогателей понарасскажет. Да! Кто у тебя самый богобоязненный? Пусть пробежит по церковным лавкам и выменяет образ блаженного Феофана. Потом — мой Еремей объяснит твоему Лукашке, где проживает Евгения. Нужно устроить за ней присмотр и поблизости снять для нас с тобой жилье, чтобы не слать гонца в Екатерингоф.

— Разумно. Только зачем же снимать? Можно в полку тебе поселиться, найдем где спрятать.

— А мне как быть? — спросила Маша.

— Какой же я болван… — пробормотал Венецкий. — Тебе нельзя оставаться тут с одной лишь Дуняшкой. Нужно что-то придумать!

— В полк тебя брать нельзя, — сказал Андрей Маше. — Охотники при нужде и на конюшне переночуют, а ты… В Воскресенскую обитель разве?

— К матушке Леониде? Нет, я потому-то и ушла оттуда вместе с Аннетой, что… Петруша, а не попросить ли мне пристанища у Аннеты?

— Это та твоя знакомка, что гостит тут, в Екатерингофе? Та, что обожает носить мужское платье?

— И вовсе не обожает! Я завтра же навещу ее. Если она еще здесь, я поговорю с ней.